Проклятие Черного Аспида - [22]

Зверь тихо фыркнул, а я пошла к воде, на ходу отрывая от подола рубахи под сарафаном кусок материи. Смочила в воде, выкрутила и вернулась обратно к зверю. Глаз все так же за мной следит пристально с совершенно непонятным выражением.

— Если ты хочешь меня съесть или поджарить, то сначала все же дай мне достать эти занозы.

Прижала материю к ране, протирая ее вдоль и глядя в завораживающий янтарный омут с вспыхивающими в нем языками пламени.

— Знаешь, когда ты не фыркаешь, мне не так страшно. Ты дыши медленно.

Не знаю, зачем я с ним говорила, и понимает ли он меня, когда находится в иной сущности, но страх начал постепенно уступать место решительности. Промыв рану на морде зверя, я снова попыталась выдернуть копье, но мне это было не под силу.

В этот момент зверь дернулся всем телом и, приподняв морду, резко втянул носом воздух.

— Человечкааааа, уходи. Давай. Беги к нам быстрее. У тебя есть шанс спастись.

Врожка орал и размахивал руками, сидя на лошади спереди вместе с одним из черных ящеров. Дракон весь напрягся, и я услышала, как затрещала чешуя, меняя направление в сторону всадников. О, господи. Он же сейчас их уничтожит.

Я выбежала вперед и раскинула руки в стороны.

— Нееет. Это не враги. Это Врожка. Не надооо. Не надо.

Зверь смотрел то на меня, то переводил жуткий взгляд на своих воинов во главе с карликом.

— Уходите, — я махнула на них рукой, — убирайтесь.

Но прежде чем сделала шаг в их сторону, шипастый хвост чудовища взметнулся и змеей прополз по траве между мной и воинами, словно отсекая мне пути к отступлению.

Вначале я думала, что он их не узнал, а потом поняла… поняла, что это он не подпускает их ко мне.

— Я не уйду, мне просто нужна их помощь. Мне одной не вытянуть все эти колючки из тебя, и ты истечешь кровью. Доверься мне. Я не уйду… я вернусь.

Держа руки вытянутыми вперед, я сделала несколько шагов назад.

— Мне нужны ваши люди вытащить копья. Сама я не вытяну.

— Он нас сожжет в пепел.

— Не сожжет. Я его отвлеку.

Пока трое из самых отважных воинов пробирались к нам, я стояла у самой пасти чудовища и гладила его между треугольными чешуйками. Трогала шерсть над веками, проводила руками по огромному носу.

— Когда-то в детстве, когда мама еще не пила… а может, пила, но я ничего особо не понимала, я загнала кучу заноз в ладони. Мы с ребятами хотели оторвать доску от старого сарая и смастерить качели. Мама тогда выковыривала мне каждую занозу иголкой. Это очееень больно.

Зверь вздрагивал каждый раз, когда из него доставали очередную заостренную палку, а я каждый раз мысленно прощалась с жизнью. Но он меня слушал. Я точно знаю. Внимательно слушал и наблюдал… когда вытащили последнее копье, я еще долго промывала все его раны водой из реки. Когда совершенно выбилась из сил, сама не заметила, как уснула прямо на выжженной траве, и как чешуйчатый хвост обмотался вокруг меня кольцами, ограждая от внешнего мира.

Проснулась от холода, резко вскочила на земле и тут же замерла — Ниян лежал рядом уже в человеческом облике. На спине. Совершенно голый, раскинув руки и ноги. Весь в рваных ранах-дырках. Мощная грудь бурно вздымается и опадает. Я приложила руку к его лбу — не горячий. Это, наверное, хорошо. А сама бросилась к воде… искать красные цветы. Едва ногами босыми ступила, как они по дну сами ко мне потянулись. Словно знали, что их ищу. Пока рвала, кусая от боли губы, а потом выжимала прямо на открытые раны вместе со своей кровью, он даже не шевелился, а я от восхищения даже боль не чувствовала. Краска вся к щекам прилила, а взглядом его тело идеальное сжираю, и мня всю потряхивает от этой первобытной красоты. От лоснящейся золотистой кожи с рисунками, от вычерченной рельефной груди и сильного живота. Взгляд ниже перевела и задохнулась, увидев его мужское естество, ничем не прикрытое. Есть в этом что-то пошло-прекрасное, неизведанное, будоражащее кровь. Особенно когда знаешь, какой зверь живет там, внутри него, под атласной кожей, покрытой странными знаками. Я видела его, я трогала эту тварь, которую боится до смерти все живое вокруг, и было в этом осознании нечто извращенно-запретное, сводящее с ума.

Я сок из цветов выжимаю, а сама на ноги смотрю накачанные в мышцах, на руки с выпирающими жгутами вен на запястьях. Все в нем красивое, каждая черточка на теле, выпуклость.

Сама не поняла, как ладонями по груди его повела, пачкая соком и своей кровью из исколотых подушечек пальцев. А я прикасаюсь, как ошалевшая наркоманка, и оторваться не могу. У него кожа гладкая и горячая, под ней словно огонь спрятался. Он живой, там под ребрами колотится и жжет мне душу. Ладонью ниже повела к животу, к паху, покрытому темной порослью волос, и дыхание втянула резко, когда увидела, как его плоть шевелится, крепнет, восстает, наливаясь и выпирая тонкими венами. В ту же секунду почувствовала, как мне на затылок легла сильная ладонь, взгляд к лицу его метнула и застыла, не дыша — смотрит мне в глаза своими огненными безднами и тут же запястье моей другой руки стиснул. И его губы так близко, чуть приоткрытые, потрескавшиеся, и рана на щеке едва затянулась в бордовый шрам.