Проклятье амазонки - [10]

— Нола… милая…, — он так осторожно приблизился к ней, словно она была ланью в силке. — Что они с тобой сделали?

Ужас звучал в его голосе. Он встал рядом с ней на колени, протянул руку и убрал мокрую прядь с её горящего лба. И замер.

— Как это возможно? Я прикасаюсь к тебе.

— Да. Это произошло сразу, как ты ушёл.

В любое другое время она чувствовала бы себя униженной из-за того, что он видит её такой: сломленной, беспомощной, обнажённой, прикрытой лишь снизу жалкой простыней. Однако облегчение, которое девушка испытала, увидев его живым и здоровым, было настолько сильным, что она и думать обо всём остальном забыла.

— Я уничтожу богов за это. Я отыщу способ, как совершить набег на небеса, и…

— Нет, нет. Ты не понимаешь. Это благословение. У меня было время подумать, и мне кажется, я знаю, что происходит. Каждый раз, когда я признавалась самой себе в чём-нибудь, что касалось тебя, например, в том, что ты не заслужил того, что с тобой случилось, или, что я могу тебе доверять, мне возвращали часть моей жизни.

Брови Зейна задумчиво сомкнулись, и в его глазах загорелась надежда.

— Ты можешь пересечь границу лагеря?

— Нет. Сёстры отнесли меня туда, намериваясь вышвырнуть прочь, но та невидимая стена не позволила им этого сделать.

Ярость сменила надежду в потемневшем взоре Зейна.

— Мы не причинили вреда твоим сёстрам — потому что я знал, ты бы этого не хотела, — но теперь я сожалею, что не изрубил их всех на куски. Им повезло, что они уже покинули лагерь, иначе я бы позаботился об этом прямо сейчас.

— Теперь ты здесь. И это всё, что имеет значение. Но… как долго ты сможешь пробыть? — Она снова занервничала. Его царь захочет призвать Зейна к себе. И амазонки рано или поздно возвратятся. — Ты не можешь оставаться здесь вечно, а я не могу уйти. Нам придётся снова разлучиться и…

— Ничего. Ничего, милая. Я здесь, и я никуда без тебя не уйду. Что бы ни случилось. Ты освободила меня. И я найду способ вернуть тебе свободу.

Последние силы, которые у неё появились благодаря всплеску эмоций, иссякли, и она едва смогла выдохнуть в ответ.

— Со мной всё будет в порядке, пока ты рядом.

— Да, будет, — согласился он и вытянулся рядом с ней на кровати. Зейн придвинулся как можно ближе и склонил голову, открывая ей вид на свою шею. Волнующий запах его тела окутал девушку. Пряный аромат ночной тьмы с древесными нотами тронутого утренней росой леса. Она глубоко вдохнула его, наслаждаясь.

— Пей, — велел он.

— Ч-что? — изумилась Нола.

Даже когда они были в ловушке на том острове, он никому не позволял ничего подобного. Он никому не подставлял ни то, что горло, даже своего запястья. Но теперь…

— Пей, — повторил он. — Я знаю, что вы, амазонки, испытываете отвращение при мысли о том, чтобы укусить кого-то и выпить его крови. Но моя кровь поможет тебе быстрее излечиться.

— Нет, ты не понимаешь. Я не против. Я просто не хочу делать тебе неприятно. Я знаю, ты ненавидишь, когда с тобой делают подобное.

— Я хочу дать тебе всё, что в моих силах, Нола. Даже это. Тебе, и только тебе одной. Мне это нужно, прошу тебя. Пожалуйста.

«Пожалуйста», — сказал этот гордый, могущественный мужчина. Как она могла его отталкивать?

Она вскрикнула от боли, когда потянулась к нему, но решительно вцепилась зубами в его шею, со всей силы, которая у неё была, прокусила кожу и вонзилась в вену. Кровь моментально наполнила её рот. Когда-то ей действительно было бы противно даже подумать о подобном. Но это был Зейн. И мысль о том, что какая-то частица этого мужчины теперь будет внутри неё, была ей невыносимо приятна. Ради этого Нола была согласна на что угодно. И, как и он, хотела также отдать ему всё, что у неё было.

— Не думал, что когда-нибудь ещё снова предложу кому-то пить свою кровь, — сказал он, поглаживая Нолу по волосам. — Много веков я был рабом королевы демонов, и она пила из меня когда и сколько того желала. Меня тошнило от того, что она делала со мной, но я был вынужден оставаться покорным. У неё было кое-что… кое-кто… ради кого я должен был терпеть всё это. Я рассказывал тебе?

Нола подозревала, что вампир просто пытался отвлечь её от того, что ей приходилось делать. Тепло его крови уже струилось по венам и согревало амазонку изнутри, словно огонь, тем не менее, она не прекратила пить, потому что хотела дослушать историю до конца.

— Когда она умерла, и я оказался на свободе, я думал, что никогда не стану терпеть подобное снова. Однако тебе, пожалуй, я позволю делать с собой, что угодно. И так было с самой нашей первой встречи. Хоть я и не понимаю почему. Даже когда ты рядом, я не могу стереть эти мерзкие воспоминания и не перестаю испытывать отвращение при мысли о том, чтобы сделать что-то подобное с кем-нибудь другим. Но… моя потребность в твоей близости просто затмевает все эти чувства. Не понимаю, почему я так нуждаюсь именно в тебе?

Она наконец оторвалась от него, но не отпрянула, а уютно устроилась в раскрытых объятьях вампира, устроив голову в изгибе его шеи. Двигаться всё ещё было больно, но уже совсем чуть-чуть. Нола чувствовала, как плоть буквально срастается у неё на спине.

— Когда я была ребенком, моя мать вышла замуж за мужчину и ушла вместе с ним из лагеря амазонок. У них не было денег, и они… торговали мной… раз за разом, — выдавила она, заливаясь краской. — Так что я хорошо понимаю желание больше никогда не чувствовать на себе чужих прикосновений… Но с тобой…