Проклятая звезда - [87]

— Ну внутренности здания оборудовали вскоре после того, как к власти пришли Братья. В пристройке все будет иначе, гораздо современнее и удобнее. Конечно, предусмотрены и меры безопасности — решетки на окнах, наружные замки и так далее. Но проект предполагает множество окон и удобный, красивый внутренний дворик для прогулок. Видишь? — Он указывает на пространство между старым и новым зданием. — А на каждом этаже мы оборудуем гостиную, чтоб вечерами пациентки могли играть там в шахматы или вязать.

Можно подумать, кто-то разрешит им взять спицы! Можно подумать, в своем наркотическом дурмане они способны отличить ладью от слона! Я во все глаза смотрю на Пола, шокированная его умышленной слепотой. Он не может не знать, как на самом деле обстоят дела, но игнорирует очевидное. Что ж, я была о нем лучшего мнения.

Мне придется льстить ему. Задавать вопросы. Постараться получить максимум информации, потому что, как знать, что именно может нам пригодиться? Я разглядываю кабинет смотрительницы (на первом этаже, напротив лазарета) и изолятор (максимально охраняемое помещение на верхнем этаже, состоящее из одноместных палат) и понимаю, что становлюсь все мрачнее.

— Я считаю, нельзя так их содержать и так к ним относиться, — наконец выпаливаю я.

Пол удивленно и недоверчиво смотрит на меня.

— Они же ведьмы, Кейт. Все могло быть еще хуже.

Ох. Несмотря на всю набожность его матери, Пол никогда даже не заговаривал о том, чтоб стать членом Братства. Он никогда ничего не имел против того, что я тут и там по мелочи не следую догматам Братьев, но, полагаю, не подозревал о серьезных нарушениях, которые я себе позволяю. Когда-то я надеялась, что, если бы Пол когда-нибудь узнал обо мне всю правду, он смог бы принять меня такой, какая я есть. Поэтому сейчас я потрясена его реакцией и впервые не чувствую себя с ним в безопасности, несмотря на все связывающие нас прекрасные общие воспоминания.

— Это первый большой контракт Джонса. Как я буду выглядеть, если вдруг откажусь работать над заказом Братьев? И, честно говоря, я и не думал отказываться. Это хорошо для бизнеса, а если я хочу когда-нибудь стать компаньоном… Знаешь, у Джонса нет сыновей, чтоб продолжить его дело, только племянник, которого Джонс недолюбливает…

Это словно бы совсем другой человек. Не тот мальчишка, с которым мы гонялись друг за другом по черничнику и играли на пруду в пиратов. Но, возможно, и я уже не та Кейт, которую он помнит.

Я улыбаюсь ему, стараясь воспроизвести жеманный, псевдоскромный взгляд из-под ресниц, которым в нашу предыдущую встречу одарила его Маура. Но у Мауры ресницы густые и пушистые, а у меня — длинные, тонкие и белобрысые, и я чувствую себя совсем по-дурацки.

— Конечно же, ты прав, прости меня, пожалуйста. Я просто ухаживала за ними в лазарете, вот и начала их жалеть… немножко.

— Тебе следует получше подбирать слова. Если бы на моем месте был кто-то другой, твой язычок мог бы довести тебя до беды. — Пол кладет руку мне на плечо. От него пахнет карандашной стружкой. — А что по этому поводу думают в Сестричестве?

— Там проповедуют сострадание ко всем обездоленным. Но ты прав, мы всегда должны помнить о том, по какой причине эти несчастные оказались в Харвуде.

Они оказались там потому, что Братья не знают пощады.

Я снова поворачиваюсь к поэтажным планам.

— А лазарет перенесут в новое здание?

— Нет, лазарет и кухня останутся в старом крыле, видишь? — Пол загорелым пальцем проводит по плану первого этажа.

— А тут что за маленькая комнатка? — спрашиваю я, когда его палец упирается в какое-то никак не обозначенное помещение возле кухни.

— Это просто кладовка, — пожимает плечами Пол. — Там держат лекарства и опий для пациенток. Смотрительница говорит, что кто-то из сиделок повадился таскать медикаменты, поэтому теперь она держит их под замком. А напротив кладовки будет крытый переход в пристройку, там будет новая прачечная, и…

Он продолжает рассказывать, но я уже не слушаю. Я-то думала, что опий хранится в кухне, где постоянно суетятся повара, и добраться до него незаметно будет невозможно.

То, что я узнала, все меняет.

Мой мозг начинает интенсивную работу, я прямо чувствую, как его шестеренки крутятся с лязгом и грохотом, и почти удивляюсь, что из ушей у меня не валит дым. Мне хочется сию же минуту выскочить на улицу: я должна поговорить с сестрой Софией! Но я еще двадцать минут торчу в кабинете Пола, попивая чай в большом кожаном кресле, любуясь чертежами и слушая разглагольствования своего бывшего ухажера о том, как прекрасно, что Джонс поручил ему строительство этого чудесного нового здания и воплощение этого замечательного проекта. Я стараюсь не показать, как меня пугает тот факт, что Братьям понадобилась эта пристройка. Сколько же еще женщин они планируют запереть в богадельню?

Жизни этих женщин куда важнее успешности бизнеса Джонса, и тот факт, что Пол не может или не хочет этого признать, в корне меняет мое к нему отношение. Он тот же самый мужчина, что поцеловал меня месяц назад, у него все те же белокурые волосы, широкие плечи и белозубая улыбка, но я не могу относиться к нему по-прежнему. Я и в Финна-то влюбилась отчасти потому, что он недоверчиво относился к Братьям и ставил под сомнение их догматы еще до того, как узнал, что я ведьма. Конечно, Финна вырастила умная, интеллигентная мать, настоящий синий чулок, а матушка Пола всегда была очень набожной, и, наверное, несправедливо сравнивать этих молодых людей между собой. Но я все равно сравниваю — сравниваю и понимаю, что мое сердце не может принадлежать мужчине, которому не кажется ужасной Харвудская богадельня для умалишенных преступниц.