Проклятая повесть - [9]

Бессонная ночь в одиночестве на широкой двуспальной кровати. Размышления о том, что все это от его полуверия, что он только «играет» в православного человека, что следует «моде», стали решающими: он принял подарок Лялькина, и отливающий серебром крестик на тонкой шелковой нити оказался на его груди.

Дальше все развивалось с кинематографической быстротой. В десять часов утра Плоткин позвонил на телестудию и сказал, что он приболел и непременно появится после обеда. После обеда, а точнее – в три часа дня, намечались съемки самодеятельного ансамбля «Калинушка», и главный редактор Рахматуллина, которой звонил Плоткин, сказала, чтобы он «кровь из носу» был в час дня «на рабочем месте».

В час дня Плоткин не появился на телестудии и на звонки телеоператора Владимира Карина, не отвечал. Поскольку время поджимало, то Карин решил заехать на квартиру Плоткина и «все там выяснить».

С женой Плоткина, Вовка встретился случайно у кафе «Чайка», куда он забежал купить пачку сигарет. Карин ничего не знал о размолвке между супругами и поведал ей, что «срывается важное мероприятие». У Дины был ключ от квартиры. Карин уговорил её проехать с ним. Поскольку Дина вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этой размолвке, то у неё не было причин отказаться.

Она открыла дверь. Вошли. В коридоре на турнике висело тело Плоткина. Карин запомнил только большой, высунувшийся синий язык, словно Плоткин дразнил этим языком кого-то.

ГЛАВА ВТОРАЯ

I

Есть перед Барнаулом узловая станция, Новоалтайка, она же центр Первомайского района. Семен Адамов жил в Новоалтайке, в районе вагоностроительного завода и работал там, в заводской пожарной охране командиром отделения. Эта специальность предопределила и род побочного заработка: летом, Адамов организовывал бригаду, обычно из трех человек, и занимался «по линии добровольного пожарного общества» пропиткой деревянных чердаков в государственных учреждениях Первомайского района.

Шел июль-месяц 1981 года. Адамов с двумя товарищами: водителем спецмашины Лешкой Козловым да пареньком по имени Вовка – возвращались из поселка Лесное, где располагался психоневрологический диспансер. Они третий день обрабатывали крыши многочисленных зданий, входящих в комплекс этого учреждения.

В четырех километрах от поселка, на выезде из ленточного соснового бора, двигатель машины «застрелял» и никакие попытки оживить его ни к чему не привели. Сбив все руки «кривым стартером», решили заночевать, благо ночи стояли теплые, лунные.

Развели костерок, достали «спецпаек»: три банки кильки в томатном соусе, три пачки плавленых сырков, булку хлеба, да шмат сала, да по бутылке водки «на рыло».

Пока солнце окончательно не село, Лешка Козлов обегал окрестности и нашел небольшой ручеек с пригодной для питья водой. Видимо, где-то был «ключ», и вода, повинуясь извечному стремлению течь, образовала ручеек. Лешка выкопал лопатой ямку и, когда вода набралась и отстоялась, принес полное, попахивающее бензином ведро, заметив при этом:

– Чистую водку русский человек не пьет: слаба чистая-то, а вот когда водочку водичкой с бензиновым запахом запьешь, так она сразу же и «заберет» тебя.

Для убедительности своих слов он добавил:

– Я бензином до нутра пропах, и жена моя меня за этот запах, уважает, говорит: «Мужиком пахнет». Он еще повторил свою вечную присказку, что от мужика должно пахнуть, помимо бензина, табаком и потом.

– Потом – это непременно, потому как баба по поту унюхивает силу мужицкую, хотя и не сознает того.

Адамов предпочел бы воду без запаха, но он не был привередлив: приходилось пить спирт и с аммиаком. Сметливые мужики ставили сосуды с таким спиртом на паровые батареи, и большая часть аммиака испарялась, а меньшая не пугала их. Пить подогретый спирт, – тоже ведь натуру нужно иметь особую, русскую. Рассказывают такой анекдот: мужик утром с опохмела помочился, да неловко, на резиновые сапоги жены попал. Куда попал, там дыры образовались. А супруга ему говорит: – Ты пить – пей, но зачем обувь портить?

И вот когда баночки с килькой были вскрыты, сало и сырок нарезаны, к ним пожелал присоединился четвертый. Подошел неслышно, словно спустился с неба или материализовался из синего вечернего воздуха. Сел поодаль в метрах трех от костра – и сел не по-человечески, а странно заложив ступни ног на голени, а кистями обхватил коленные чашечки.

Адамов толкнул в бок Лешку Козлова. Тот, как раз, в этот момент, намеривался налить в единственный стакан первую порцию, которая, как известно, «идет колом».

– Чего, под руку!

Воскликнул Лешка и посмотрел в направлении вытянутой руки Семена.

– Тю-ю-ю… – протянул он, – ни как из заведения?

Подумать так были все основания. «Придурки», в летнее время, пускались в путешествия, а на вокзале в Новоалтайке всегда можно было увидеть двух-трех «скорбных умом». Сами, утром этого дня подвезли двух человек, представившихся мужем и женой, в «Лесное», так что сидящий в «позе лотоса» человек вполне мог оказаться одним из клиентов учреждения, припозднился и пришел на огонек.

– Эй, ты! – Крикнул Вовка. – Куда путь держишь?

– Да вот сюда и держу, – и вдруг без видимой связи с вопросом Вовки зачастил: