Прокаженные - [91]
- Если захотите спать, то располагайтесь вот тут, — сказал он, намереваясь уходить. — Ужин вам подадут, я распорядился.
- Спасибо, но я не хочу, милый доктор.
- Тогда ложитесь спать — ведь устали?
- Нет, не устала.
- В таком случае вот вам книги… А я пойду.
- Сергей Павлович, милый… О чем я хочу вас попросить…
- Сделайте одолжение.
- Вот о чем, — замялась она и опустила голову.
- Ну, говорите, не стесняйтесь, — подбодрил он ее тем теплым участливым тоном, который так хорошо знал весь лепрозорий.
- Извините меня, Сергей Павлович, что я заставляю вас… Но сделайте это, если не для меня, то — для Семы.
- Для Семена Андреевича я всегда и все сделаю, что в силах, — улыбнулся он.
- Я хочу, чтобы вы меня освидетельствовали, вот тут, сейчас…
- Это на предмет чего же? — удивился он.
- На предмет проказы. Видите ли, — задумалась она, — я никогда не ходила на осмотр к врачам. То стыдно, то страшно, то просто не хотелось… Я хоть и не верю, но мысль все-таки есть: а может быть, со мной неблагополучно? А точно и верно можете сказать только вы. Посмотрите, если не трудно, — почти умоляюще взглянула она на него.
- Да полно вам, батенька, откуда вы все это взяли? — И он сердито посмотрел на нее поверх очков.
- Я хочу, доктор… Это же не трудно…
- Не трудно, но к чему это? Зачем?
- Чтоб больше не беспокоиться.
И, не дожидаясь его согласия, она принялась раздеваться, бросая на диван платье, чулки, теплое белье, нижнюю сорочку. Превосходная окраска кожи приятно удивила Туркеева.
- Вас прямо хоть на выставку здоровья, — улыбнулся он.
Выслушав и выстукав ее, Сергей Павлович отметил, кроме превосходной пигментации кожи, вполне удовлетворительную упитанность, крепкую мускулатуру, умеренную жировую прослойку. Кроме того, он определил, что легкие как "кузнечные мехи", и это особенно привело его в восторг, так как он имел склонность видеть какую-то ассоциацию туберкулеза с проказой. Сердце и печень были вполне нормальные. Чувствительность кожи тоже в порядке.
- Ну как, доктор? — остановилась она перед ним, обнаженная и как бы совсем забыв, что стоит в таком виде хоть и перед пожилым, но все-таки мужчиной, — Я вам еще давеча сказал, что ваши сомнения — глупость, чушь. Выкиньте из головы. Если бы у нас все юноши и девушки обладали таким здоровьем, мы были бы самой счастливой страной в мире. Да-с, батенька мой!
- А у вас микроскоп тут есть?
- Есть.
- Я так и знала, — оживилась Лиля.
- Чего вы еще хотите? — засмеялся он.
- У меня еще одна просьба, доктор, и тогда — все.
- Тоже вроде этой? Нет, от таких просьб увольте, батенька, покорнейше прошу вас. А то мне придется жаловаться Семену Андреевичу.
Она взглянула на него с милой улыбкой и капризным тоном сказала:
- Сделайте мне, Сергей Павлович, еще и анализ крови.
- Крови? — подпрыгнули у него на переносице очки. — По какому же это поводу?
- По тому же самому. Чтоб уж окончательно убедиться.
Туркеев с полминуты смотрел на нее, затем отошел к дивану, опустился на него, рассмеялся.
- Помилуйте, батенька, да ведь это невозможно! Ах вы, стрекоза…
Запомните: кровь на проказу не исследуется. Это вам не сифилис.
И, не замечая, как она медлительно надевала на себя сорочку, принялся читать ей лекцию о методах микроскопического исследования.
9. Мастер с больного двора
Лопнувший вал заводского дизеля был доставлен в лепрозорий через день после того, как Маринов согласился принять заказ.
Маринов говорил Перепелицыну, точно боясь, как бы тот не отказался:
- Ведь там четыреста человек рабочих… Месяца на три остановка, не меньше. Весь город как на похоронах…
Перепелицын бодро отвечал:
- Ничего, только бы не передумали. Сделаем. Станок у нас хоть и дрянной, но подправим — черту рога обточит.
Одна рука у него, та, на которой отсутствовали два пальца, была перевязана, но обстоятельство это, видимо, не смущало Перепелицына, — он с нетерпением ждал доставки вала.
И вот к воротам лепрозория подъехала подвода. На соломе сидели двое — один в кепке, худой, высокий, другой в шапке, кругленький, с большими усами.
Ежились от холода. Кругленький спустился с подводы, открыл ворота, тронули, въехали во двор, встретили Маринова.
Кругленький оказался машинистом завода, высокий, по фамилии Гордеев, — секретарем заводского коллектива. Он-то как раз и вел все переговоры с Мариновым.
- Ну и хламида, — заметил машинист, критически осматривая древний станок, на котором Перепелицын предполагал обтачивать шейку вала. — Справишься ли на таком барахле?
Тон машиниста Перепелицыну не понравился. Он понял, что тот сомневается. Затягивая зубами узелок на повязке, сказал как бы в насмешку:
- У иного молодца и конь овца, у иного и овца — рысак. Как же это угораздило вас ахнуть такую вещь?
- Так уж получилось, — неохотно отозвался машинист, — у дизелей случается.
Перепелицын покачал головой.
- И главное — шейку.
Гордеев смотрел на Перепелицына с некоторым любопытством.
- Когда ж ты думаешь его сделать? — спросил он.
- Надо осмотреть.
- Чего ж тут осматривать — дело ясное.
- В вале-то чего осматривать? Его как раз и надо осматривать, — и принялся водить здоровой рукой по гладкой, покрытой масляными пятнами поверхности стального вала.
Шилин Георгий Иванович (14/11/1896, г. Георгиевск, ныне Ставропольского края – 27/12/1941, Коми АССР) – прозаик. После окончания городского училища был конторщиком, разносчиком газет. Начал сотрудничать в газете «Терек». Участник первой мировой войны. В годы гражданской войны и в начале 20-х годов был редактором газеты «Красный Терек», «Известия Георгиевского Совета», широко печатался в газетах юга России, в «Известиях» – как поэт, очеркист, фельетонист. В 1928 переехал в Ленинград и перешел на литературную работу.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.