Прокачаться до сотки 2 - [27]

— Пух, фу, брось каку! — мохнатое недоразумение тут же распахнуло пасть, из которой вывалились, изрядно пожёванные металлические клещи, и принялся лапой задвигать их себе за спину. При этом выглядел он крайне расстроенно. Ну ещё бы, и это не заяц…

— Он их сломал! — возмущается кузнец.

— Рраф!

— Я заплачу, — успокаивающе киваю. — Пух, если ты ещё что-нибудь тут куснёшь без разрешения, останешься сегодня без шашлыка. Да-да вот без той вкусняшки, которой тут так вкусно пахнет.

Да я жестокий хозяин, точно вам говорю, вы бы видели взгляд Пушка, когда он притащил пожёванную железку и бросив возле моих ног, тоскливо скульнув. Но я был не умолим. Нечего его баловать!

— И так, уважаемый, — развожу руками, — раз мы договорились насчёт топоров, то может…

— Ничего подобного, я же сказал, из-за нападения вашего друга, прошу заметить, немотивированного, цена на топоры выросла. К восьми бриллиантам вам придётся добавить ещё два, — и задрал нос, демонстрируя непоколебимость.

— Рраф? — Пушок прекратил изображать из себя жертву произвола и уставился немигающим взором на кузнеца.

— Э-э-э… Чего это он на меня так странно смотрит? — делает пару шагов назад.

— Пух, угомонись, — тереблю пса, между ушей. — Видишь, дядя шутит.

— Я не шучу, вам не запугать меня, — возмущается этот странный человек, который считает, что Пуху есть дело, до того храм тут или просто город. Покусает и сделает вид, что это не он.

— Пух, выйди, посторожи дверь.

— Рраф! — намекнув кузнецу, что он ещё может вернуться, пёс скрывается за дверью.

— А вот это правильно, — мужик тут же снова расправляет плечи и гордо надувает грудь. — Вы слышали мои условия. И если бы ваш друг не напал на меня, то цена была бы восемь бриллиантов, за восемь топоров, а теперь десять. И цену я не скину.

Десять. Он сказал десять? То ли здесь все про всё знают, то ли у нас тут кто-то в доле с кузнецом. Иначе, почему не одиннадцать? Ладно. С этим мы разберёмся потом. А пока начнём торговаться.

— Как скажете, уважаемый, — тепло улыбаюсь, — десять так десять, думаю, вы обязательно найдёте покупателя на свой товар.

— То есть? — хлопает на меня своими гляделками.

— А то, что у нас нет, такого количества камешков, а значит, и покупать мы ничего не будем.

— Как это нету? — удивляется. — Все же знают, что есть!

— Кто все? — на этот раз удивляюсь уже я.

— Все это все, весь город. Любого спросите, и вам скажут, сколько в казне бриллиантов.

— Что? — гневно сжимаю кулаки. — А мне сказали, что всего пять! Ну, Молот, кинуть нас с парнями решил! Ну, мы с ним разберёмся, ух, мы ему… — с удовольствием замечаю, как в глазах кузнеца разгорается алчный огонь. — Но всё равно, — выдохнув, опускаю руки, — десять брюликов это много. Мои друзья не пойдут на такие траты. Да и не хочется мне спорить, убеждать кого-то, не настолько и нужны эти топоры. Обойдёмся. Хотя-я-я…

— Что хотя?

— Если бы мне это было интересно-о-о…

Ну же давай, соображай, неужели Эдем настолько неразвитая планета, что они до откатов не додумались? Давай, дядя, соображай. И он сообразил.

— А вы знаете, я вот думаю, что мне бы хватило и восьми, — кивает кузнец, — если бы мне их вручил, такой заслуживающий уважения человек как вы. Лично вручил, — и многозначительно подвигал бровями.

— О да, — соглашаюсь, — я постараюсь, убедить всех, что без топоров нам никак. Но при этом, надеюсь, что у них будет модификатор хотя бы триста процентов. Иначе сами понимаете.

— Конечно, я использую лучшую руду, так что возможно некоторые экземпляры смогут достигнуть и большего показателя. Смею заверить, я профессионал. Но оплата вперёд.

Торгаш ты, а не профессионал, дядя. Но по понятным причинам вслух я этого не сказал. А произнёс совсем другое.

— И так, раз мы достигли, взаимопонимания, — озираюсь на дверь, изображая осторожность. — Не купите ли у меня вот эту вещичку, — протягиваю ему кинжал Балагура, при этом говорю очень тихим шёпотом.

Кузнец берет в руки кинжал, сделанный им же самим, и бегло осмотрев его, так же шёпотом интересуется:

— Откуда он у вас?

— Да так, — снова оглядываюсь на дверь, — с трупа «Посредника» снял.

— Трофей это святое, — всё так же шёпотом, произносит этот торгаш.

А по глазам вижу, что он поверил. Поверил в мою подлость. Не зря, ох, не зря я из него откат выбивал. Фиг, бы он просто так купился. Ведь он узнал оружие, не мог не узнать. Ну а теперь не подведи меня, дядя. И он не подвёл.

— Неплохое оружие, — подкидывает лезвие в руке, — правда баланс хромает, кромка слабая, вот видите щербинки, рукоять плохо обмотана. Надо переделывать. Но так как мы друзья, готов дать вам за него, пять брусков меди.

— Да вы что? — возмущаюсь. — Это прекрасный кинжал, острый, надёжный, вы посмотрите на узор на лезвие, это лучшая сталь. Да такой, как минимум, сто штук стоит!

— Открою вам секрет, — шепчет кузнец, — в Большом мире за него можно выручить десять-пятнадцать брусков. Ну или около трёх серебряных монет. Но мы же не в Большом мире, мы в Песочнице. Но ради нашей дружбы, готов дать семь, но это моё последнее слово.

— Тогда я его лучше в Большом мире и продам, — тяну руку к оружию.

— Будете таскаться с ним, рискуя? — ехидно так смотрит на меня.