Произвольный этос и принудительность эстетики - [2]
[8]
Бенно Хюбнер — постоянный и желанный гость Минска, а его намерение изучить русский все больше становится реальностью.
Работы Бенно Хюбнера не менее интенсивно кочуют из языка в язык: бесчисленные рецензии, эссе, статьи и переводы в Stuttgarter Zeitung, Der Spiegel, Editoren-Verlag, Klett-Verlag Германии, Passagen-Verlag Австрии, EL Dia, Mural de Luna, Riff Raff, UnaLuna, Ayuntamiento de Zaragoza Испании, Journal of Pragmatics Дании, Universidad Central de Bayamon США. Это уже вторая его работа, переведенная на русский язык. Статья «Во имя Другого, или Другой в свете его исторического становления Другим» (1998) вышла в сборнике От Я к Другому (Издательство ЕГУ «Пропилеи», Минск).
А.Лаврухин
[9]
ПОСЛЕ НИГИЛИЗМА: АПОРИЯ АВТОНОМНОГО ЧЕЛОВЕКА
Сюзанне,которой я по-прежнему,вопреки всем взглядам искоса,до и после ее смерти следую
Тенденции эмансипации и освобождения от теократических, антропологических и физиократических гетерономии>1, которыми характеризуются, прежде всего, последние два-три столетня со времени оседлости, подарили нам сегодняшнего раскрепощенного автономного человека, ничем и никому не обязанного, но поставленного перед вопросом, что делать, где применить свои метафизические>2 избытки энергии. Так поставленный вопрос провоцирует ответ: человек может проецировать в будущее цель, находящуюся вне его Я, двигаться к этой цели и тратить избыток своей энергии и излишнее время на ее достижение; либо ему придется нацелить свою избыточную энергию и время на собственное Я, приводя себя в движение для того, чтобы в будущем освободиться от своего Я. Ему необходимо расходовать себя либо в Другом>3, либо как-то иначе. Он может вызывать какие-нибудь изменения в мире и в этом смысле быть полезным, либо ему нужно что-то вызывать в себе психически, чтобы избавляться от сиюминутных чувств и быть бесполезным, лишним. Первый ответ на экзистенциальный мета-физический вопрос я называю этическим, второй — эстетическим. Когда даны различные, совершенно противоположные ответы на один и тот же практический вопрос, возникает другой вопрос, имеющий универсальный, теоретический характер: каково отношение между этикой и эстетикой. В Де-проецированном человеке я попытался выявить нечто вроде этоса эстетики. В данной же работе я попытаюсь обосновать этос в эстетике, т. е. выявить эстетику этоса. И если я
[11]
здесь еще добавлю, как уже намечалось в Задолжавшем себе будущем>4,что во имя зтоса на протяжении истории непрерывно осуществлялся террор одних людей против других, что и сегодня люди терроризируют других из эстетических побуждений посредством символической эстетики террора и что имеется, таким образом, нечто вроде этоса террора или эстетики террора, то путаница понятий покажется полной. Хотя, может быть, эти понятия никогда не обозначали того, что происходило на самом деле, как, скажем, при эстетическом оправдании зверств. Какое же отношение имеет террор в первом случае к этосу, а во втором — к эстетике? Предположение об этих взаимосвязях, наряду с другими современными философами (здесь я имею в виду, прежде всего, Ницше), было высказано еще Киркегором: «Впрочем, зло никогда не оказывается таким привлекательным, как при эстетическом воззрении на него; этически очень важно то, что зло никогда не желали определить в эстетических категориях»>6. Апель также имеет в виду эти взаимосвязи, когда говорит об «эстетике зла» как о следствии «эмансипации эстетического» от рассудочных измерений истины и добра. Он считает, что «это развитие, опять же опосредованное Ницше, в настоящее время привело к такой ситуации, когда идея этического добра поставлена под вопрос не только благодаря сциентизму-редукционизму тотального поверхностного просвещения, но и одновременно благодаря тотальной эстетизации идеи зла, которая впервые была проблематизирована на кризисной стадии морального сознания»>7. Чего Апель не замечает или не упоминает, — так это наличия этоса зла.
По-моему, остался открытым вопрос о том, существует ли в чистой форме автономный человек, которого требовал уже Кант со своим постулатом достижения человеком совершеннолетия, хотя затем своим категори-
[12]
ческим императивом («стань вообще») он формально опять его упразднил, и которого далее Ницше вновь явил формулой «стань собой». В конце концов, всякий человек живет среди других людей и в условиях определенного и определяющего его жизненного мира. При всем плюрализме и гетерогенности сегодняшних условий существования человеку приходится учитывать эти обстоятельства в своих автономных решениях. Лучшим примером утраты автономии по-прежнему является состояние влюбленности.
Однако я буду придерживаться принципа <<как если бы» (als ob), т. е. попытаюсь изобразить и проанализировать автономного человека как абстракцию эмпирического, как идеального, а не реального человека, конструкт. Затем каждый волен сам решать, в какой мере этот человек похож или не похож на реального человека, а также способствует ли этот конструкт пониманию разнообразного поведения сегодняшнего человека, прежде всего, в столь контрарных и, видимо, взаимоисключающих способах жизни, как этический и эстетический. При этом выяснится, не является ли этот конструкт просто-напросто неким antropologicum, лежащим в основе самых разнообразных идеологических интерпретаций существа человека, чем, следовательно, обусловлена относительность этих идеологических (мифических, религиозных или иных мировоззренческих) интерпретаций, являющихся по сути различными ответами на
Убедительный и настойчивый призыв Далай-ламы к ровесникам XXI века — молодым людям: отринуть национальные, религиозные и социальные различия между людьми и сделать сострадание движущей энергией жизни.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Антология современной анархистской теории, в которую вошли тексты, отражающие её ключевые позиции с точки зрения американского постлевого анархиста Боба Блэка. Состоит из 11 разделов, а также общего введения и заключения. Составлена специально для издательства «Гилея». Среди авторов: Джордж Вудкок, Джон Зерзан, Мюррей Букчин, Фреди Перлман, Пьер Кластр, Персиваль и Пол Гудманы, Мишель Онфре, сам Боб Блэк, коллективы CrimethInc., Fifth Estate, Green Anarchy и мн. др. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Эрик Вейнер сочетает свое увлечение философией с любовью к кругосветным путешествиям, отправляясь в паломничество, которое поведает об удивительных уроках жизни от великих мыслителей со всего мира — от Руссо до Ницше, от Конфуция до Симоны Вейль. Путешествуя на поезде (способ перемещения, идеально подходящий для раздумий), он преодолевает тысячи километров, делая остановки в Афинах, Дели, Вайоминге, Кони-Айленде, Франкфурте, чтобы открыть для себя изначальное предназначение философии: научить нас вести более мудрую, более осмысленную жизнь.