Произвол - [48]

— Вы идите домой ужинать, — сказал Абу-Омар, — а я останусь сторожить. А потом пусть меня сменят Юсеф и Ахмад. Ночью сюда могут забраться воры.

После вечерней молитвы крестьянам приказано было собраться у старосты. Рядом со старостой сидел старик-бедуин лет восьмидесяти с патронташем и винтовкой. Староста представил его крестьянам:

— Наш гость шейх Жарван, из племени гатфан, просит разрешения пасти овец на наших полях. Сам господин бек не отказал ему в просьбе.

— Я вас приветствую, — обратился к крестьянам Жарван. — Господин бек действительно разрешил мне пасти скот на ваших полях, о чем я вам и сообщаю, мы все должны помогать друг другу, и тогда аллах нам поможет.

— Желание бека для нас приказ, — сказал управляющий. — Оно не подлежит обсуждению.

В это время пришел шейх Абдеррахман и стал на все лады расхваливать бедуина.

— Клянусь вам, люди, шейх Жарван всеми уважаемый человек. Мы водим дружбу с ним и мужчинами его племени не один десяток лет. И сейчас наш долг помочь ему. Аллах знает, как мы рады тебе, — обратился он к бедуину.

— А как вы обеспечите скот водой? — спросил Ибрагим у шейха. — Воды из деревенского колодца нам самим не хватает.

И тут все заволновались.

С места вскочил крестьянин, отвечающий за распределение воды у колодца, и быстро заговорил:

— Клянусь аллахом, воды очень мало. Ее надо экономить. Иначе к концу года в колодце ничего не останется.

— Аллах дал нам воду, чтобы мы вместе ее пили, — перебил его Абдеррахман. — А кончится вода, что-нибудь придумаем.

Шейх Жарван не спешил с ответом. Он знал, к чему может привести этот разговор, и попытался от него уйти.

— Привет, Ибрагим! Что-то давно тебя не видно. Пусть аллах успокоит душу твоего деда. Щедрый был мужчина, храбрый. Он жил у нас несколько лет. Я тогда был еще маленьким. Все бедуины его хорошо знали.

И шейх Жарван, большой мастер рассказывать, продолжал:

— Дед Ибрагима убил турецкого офицера, который его оскорбил, а мы его прятали. С моим отцом они были словно братья. Ох, как быстро бегут наши годы! Твой отец тоже был из племени гатфан. Так что, видишь, все мы из одного племени и должны помогать друг другу.

Не давая крестьянам опомниться, шейх говорил и говорил.

— Мы, Ибрагим, с давних времен друзья. Делим и радость и горе. Когда вода в колодце исчезнет, мы будем брать ее в северных деревнях. Аллах не оставит нас в беде.

Ибрагиму ничего не оставалось, как замолчать.

— Мы желаем всем добра, — промолвил шейх Абдеррахман, давая понять шейху Жарвану, что все закончилось благополучно.

— Мы всегда готовы тебе помочь, — в свою очередь обратился к шейху-бедуину староста.

— Завтра же, — приказал шейх Жарван сопровождавшему его бедуину, — отблагодаришь управляющего, шейха и старосту.

Крестьяне стали расходиться, а шейх Абдеррахман с управляющим пошли к дому Занубии. Всю дорогу шейх повторял:

— Слава аллаху… Слава аллаху… Аллах никогда не забывает о своих рабах… Шейх Жарван хорошо отблагодарит нас.

Когда управляющий и шейх пришли к Занубие, управляющий сразу потребовал чай.

Занубия принесла мангал, на котором стоял кипящий чайник, поставила перед гостями алюминиевые кружки и стала разливать.

— Сегодня у пас был тяжелый день, — пожаловался шейх. — Крестьяне не хотят, чтобы бедуины пасли скот на наших полях.

— И правильно, что не хотят, — сказала Занубия. — Клянусь аллахом, шейх, все бедуины — воры. Их скот съест наш урожай. И конечно же, не избежать драк между ними и крестьянами.

— Бедуины боятся бека и своего шейха, — возразил управляющий. — Они обещали не мешать крестьянам убирать урожай. И потом, я всегда найду на них управу. Ты, Занубия, лучше скажи, как дела у Софии. Господин бек спрашивал о ней.

— Что хорошего нашел он в этой простой крестьянке? Мало ему цыганок и француженок? Ох, оставьте ее в покое! Она честная женщина.

— Знаешь, Занубия, запретный плод сладок. Не противилась бы она беку, он давно забыл бы о ней.

— Я обещала вам помочь в этом деле, — сказала Занубия, — но сейчас раздумала.

Шейх и управляющий посидели еще некоторое время, затем попрощались с Занубией и ушли.

Шейх направился домой, а управляющий — к токам.

Когда наступает ночь, объятая сном, деревня погружается в тишину. Только летучие мыши, словно таинственные призраки, неожиданно возникают из темноты и стремительно перелетают деревенскую площадь в поисках добычи. На другом конце деревни, там, где кладбище, время от времени раздается крик совы. Этот крик напоминает о бренности всего земного, о том, что на кладбище все равны — и бедняк, и богач. И верят люди, что души невинно загубленных находят друг друга и мстят своим палачам.

На рассвете раздался голос управляющего:

— Эй вы, быстрее поднимайтесь! Нечего разлеживаться! Будьте вы прокляты!

Так обычно управляющий начинал день. Затем он садился на лошадь и скакал в поле. А шейх, дождавшись полудня, шел к Занубие. И вот, когда они беседовали за чаем, появился молодой бедуин в широкой галябии, с кинжалом у пояса, в тонкой абае, в самодельных сандалиях из автомобильной шины.

— Ты нужен мне, шейх, по важному делу, — сказал он после традиционного приветствия.

— Садись отдохни и рассказывай, что случилось, — ответил шейх.