Произвол - [105]

— Ты прав, — похвалил его шейх. — Посланник аллаха сказал, что все люди равны, как зубья гребня, и в милости, и в наказании.

Фатима стояла недалеко от шейха и старалась успокоить своего взахлеб плачущего больного сына. Наклонившись к Ум-Омар, она прошептала:

— Шейх хочет обвинить моего брата в поджоге. Но Юсеф в это время был дома. Ты свидетельница этому. Шейх ненавидит нас, потому что мы не шлем ему молоко, яйца и сыр.

Управляющий второй раз напомнил крестьянам, что надо расходиться. Но те опять вернулись к пожарищу лишний раз убедиться, что нигде не пробивается пламя. Они еще раз полили место водой.

А шейх и управляющий опять отправились к Занубие пить чай. На этот раз она приняла их в самом доме.

— Пусть будет проклята человеческая слабость! — сказал шейх.

Все трое сошлись на том, что в пожаре виноваты курильщики.

Взошедшее солнце осветило деревню, над которой висело черное облако. На некоторых домах осела копоть. Сельчанам еще предстояло очистить от нее свои постели на крышах, отмыть почерневшую шерсть овец. Но благодаря своему мужеству и запасам воды, хотя и скудным, крестьяне вышли победителями из испытания. Они собрались у старосты и в присутствии шейха и управляющего стали решать, что скажут беку, который вот-вот должен был вернуться.

— Кто курил на дворах? — сурово спросил староста. — Мы же предупреждали вас, что ни на полях, ни на дворах курить нельзя. Вы, наверно, поймете это только тогда, когда сгорят все дворы, а ваши семьи подохнут с голоду.

— Сколько раз я повторял, что курение вредно для здоровья! — подхватил шейх. — Еще я говорил вам, что это грех. Вот посмотрите на Юсефа. Он курит даже сейчас, никого не стесняясь. Можно представить, как он смолит, когда остается один.

— В гостиной старосты курение не запрещено, — огрызнулся Юсеф. — А на полях и на токах я не курю. К тому же, когда случился пожар, я был дома.

— А чем ты это докажешь? — прервал Юсефа шейх. — Твоя лошадь с арбой были на току. Но я не обвиняю никого лично. Только аллах знает, кто бросил окурок.

— Так кто же? Или окурок упал с неба? — спросил управляющий. — Мы должны договориться, что скажем беку.

Он посмотрел на старосту:

— Что с тобой? Сидишь как в рот воды набрал.

— Я согласен с тобой, что за пожар должны ответить курильщики, — ответил Абу-Махмуд. — Но бек обвинит всех.

По гостиной пробежал ропот. Сидящие стали тревожно перешептываться друг с другом. В этот момент раздался сигнал машины бека. Управляющий и староста бросились ей навстречу. Последовав за ними, шейх на ходу говорил крестьянам:

— Я постараюсь смягчить его гнев. Вы все должны благодарить меня. Я всегда спасаю ваши шкуры от кнута бека и расплачиваюсь за все грехи.

Со словами «О, аллах, помилуй своих верных рабов!» шейх засеменил к дворцу.

По дороге встретив Занубию, он поздоровался и вполголоса предупредил ее:

— Не выходи сегодня из дому. Так будет лучше.

Бек, выйдя из машины, тут же приказал сторожу подать лошадь. Вскочив на нее, он понесся на ток, где случился пожар. Староста, управляющий и шейх трусцой припустили за ним.

Обведя долгим взглядом пожарище, бек повернулся к ним и бросил лишь одно слово: «Собаки!»

Приказав им следовать за собой, бек вернулся домой. Усевшись на балконе, потребовал наргиле и, сделав несколько затяжек, перешел на сигареты. Немного успокоившись, он тяжелым взглядом уставился на управляющего.

— Ты и твои приятели, шейх и староста, несете ответственность в первую голову. Я хочу знать, где в момент пожара находился каждый житель деревни — мужчина, женщина, ребенок.

Управляющий доложил хозяину о каждом крестьянине, выразив мнение, что пожар возник по вине одного из курильщиков, не погасившего окурок.

— Мой господин, сколько раз я запрещал курить на току, — вступил в разговор шейх, — но им все как горох о стену.

Абу-Махмуд елейным голосом произнес:

— Слава богу, огонь не перекинулся на другие дворы.

Бек закричал:

— Соберите всех крестьян! Нет, погодите. Всех разом я лупить не смогу. Поэтому ограничусь управляющем и старостой. А крестьянам прикажу собрать столько зерна, сколько сгорело. Вам выделяю по мешку. Ну-ка быстро созовите всех!

Через несколько минут крестьяне собрались на площади. Они стояли у дома бека как вкопанные, уставив глаза в землю.

— Хозяин очень разгневан, — сказал им шейх. — Причем особенно на курильщиков. Я пытался смягчить его гнев…

Увидев выходящего бека, он осекся. Тот, помахивая хлыстом, свирепо рассматривал покорно сгорбившихся людей. Над площадью стояла гнетущая тишина. Бек пронзительно заорал:

— Подлые староста и управляющий! Проспали пожар! Жаль, что не сгорел весь урожай! Тогда вы все сдохли бы, как скотина зимой без кормов! Хаджи не даст вам в долг.

Развернувшись, бек наотмашь ударил хлыстом старосту, а управляющему нанес удар кулаком. Шейх стал просить у бека пощады:

— Это наш общий грех, господин. С этого двора мы могли бы получить не больше сорока мешков пшеницы. Крестьяне сложатся и возместят зерно. Таким образом покроют все убытки.

— Ладно, — сказал бек. — Вообще-то хозяина сгоревшего двора надо было бы затоптать. В качестве наказания он получит только половину зерна. Четверть мне, а другая пойдет нищим и шейхам в благодарность за милость аллаха, отведшего еще большую беду. А сейчас все прочь с моих глаз! Будьте прокляты!