Производство пространства - [43]

e) Вне всякого сомнения, проблематика пространства рождается из роста производительных сил (это более точный термин, просто «рост» – абстракция с идеологическим наполнением). Производительные силы и технологии позволяют воздействовать на пространство на всех уровнях: локальном, региональном, национальном, планетарном. Пространство (географическое, историческое) меняют целиком, не разрушая его импликации, изначальные «точки», первичные очаги и узлы, локусы (местные образования, регионы, страны), которые расположены на разных уровнях социального пространства, подставляя на место пространства-природы пространство-продукт. Тем самым мысль исследователя переходит от пространства произведенного, от пространства производства (вещей в пространстве), к производству пространства как такового, обусловленному непрерывным (относительно) ростом производительных сил, но в прерывных (относительно) рамках производственных отношений и способов производства. Отсюда следует, что предложенный нами концепт, то есть производство пространства, можно понять, только предварительно развеяв идеологии, скрывающие использование производительных сил внутри способов производства вообще и внутри существующего способа производства в частности. Итак, следует уничтожить любые идеологии (абстрактной) спациальности, любые разбивки и репрезентации пространства, то есть любые идеологии, которые, разумеется, подают себя не как идеологии, но открыто объявляют себя знанием. Трудность и сложность такой критики обусловлена тем, что она затрагивает одновременно и (ментальные) формы пространства, и его практические (общественные) содержания.

f) Наука о пространстве ищет себя в последние годы разными путями: в философии, в эпистемологии, экологии, геополитике, системном анализе (анализе систем принятия решений и систем когнитивных), антропологии, этнологии и т. д. Эта виртуальная наука совсем рядом, но нащупать ее никак не получается. Танталовы муки для ученых. И мы начинаем понимать почему. Познание пространства колеблется между описанием и фрагментацией. Описываются вещи в пространстве либо куски пространства. Социальное пространство нарезается на пространства частичные. Получается пространство географическое или этнографическое, пространство демографии, пространство информационное и т. п. Или какое-нибудь пространство живописи, пространство музыки, пространство скульптуры. При этом упускается из виду, что итогом подобного познания становится фрагментация, к которой тяготеет не только язык и специалисты в разных областях, но и существующее общество, делящее само себя на разнородные пространства в рамках строго контролируемого и в этом смысле гомогенного целого: жилищное пространство, пространство труда, досуга, пространства спорта, туризма, космонавтики и пр. Внимание рассеивается и блуждает в рассуждениях либо о том, что есть в пространстве (вещах, взятых по отдельности, соотнесенных сами с собой, со своим прошлым, своими названиями), либо о пространстве пустом (отделенном от своего содержимого), то есть либо о предметах в пространстве, либо о пространстве беспредметном, нейтральном. Подобное познание, запутавшееся в разбивках и репрезентациях, само того не ведая, интегрировано в существующее общество и действует в его рамках. Глобальное зачастую оставляют за бортом, соглашаясь с фрагментацией и собирая осколки. Иногда приходят к произвольным «обобщениям» на основании того или сего – в зависимости от специальности. Мы должны будем показать различие между «наукой о пространстве», какой она видится в мечтах или поисках, и познанием его производства. Такое познание, в отличие от различных делений, истолкований и репрезентаций, позволит вернуть время (прежде всего время производства) в пространство на всем его протяжении.

g) Такое познание имеет как ретроспективное, так и перспективное значение. Если наша гипотеза подтвердится, она повлияет, к примеру, на историю и познание времени. Она позволит лучше понять, каким образом общества породили свое (социальное) пространство и время, то есть свои пространства репрезентации и свои репрезентации пространства. Она также даст возможность не предвидеть будущее, но извлечь элементы для перспективного видения будущего – для проекта иного пространства и иного времени в ином обществе, возможном или невозможном…

II. 4

Критика пространства! Если предложить подобный проект без предварительных объяснений, он, скорее всего, будет воспринят как возмутительный интеллектуальный парадокс. Какой может быть смысл в критике пространства? Критикуют кого-то или что-то, а пространство – это не кто-то и не что-то. Как сказал бы философ: это не субъект и не объект. Как к нему подступиться? Оно ускользает от так называемого критического духа – того, что, судя по всему, достиг предела в «критической теории», упрощенной версии марксизма. Не по этой ли причине до сих пор не существует архитектурной и урбанистической критики, по аналогии с «критикой искусства», «литературной критикой», критикой театральной, музыкальной и пр.? Очевидно, что ее не может не быть: ее «объект» по меньшей мере столь же важен и интересен, как эстетические объекты повседневного потребления. Ведь речь идет, так сказать, о «среде обитания». Но литературная, художественная, театральная критика ориентирована на людей, на институции: живописцев, торговцев картинами, галереи, выставки, музеи – или же издателей, писателей, рынок культурного потребления. Архитектурное и городское пространство выглядит недостижимым. В ментальном плане оно украшено звучными словами – читабельность, видимость, интеллигибельность; в плане социальном оно подается как неприкосновенный результат соединившихся в нем истории, общества, культуры. Не объясняется ли отсутствие критики пространства только отсутствием соответствующего языка? Возможно, но само это отсутствие имеет причины, и их важно выяснить.