Производные счастья - [7]
К нему подошёл неопрятно одетый мужик и, представившись оперуполномоченным отдела убийств капитаном Хохловым, предложил ему ответить на несколько вопросов.
Опер, больше похожий на братка из девяностых, чем на служителя правопорядка, прошёл следом за ним в кабинет, огляделся и, пробормотав себе под нос что-то типа: «ну ни хера себе, живут же люди», плюхнулся в мягкое кожаное кресло.
Несмотря на сомнительную внешность и совковые замашки, капитан оказался весьма неглупым и дотошным человеком, вопросы задавал с подковырками, но ответами Северинцева остался доволен.
— Мы вам позвоним, если будут ещё вопросы, — вытянув из профессора всю информацию о вчерашнем вечере, опер поднялся из кресла, не сказав ни слова о самом происшествии. Когда Северинцев спросил его, что же всё-таки случилось, капитан зыркнул на него исподлобья:
— Ведётся следствие, — и откланялся.
Пришлось идти на пост, который гудел как потревоженный улей. Поначалу, завидев шефа, девчата притихли, но заметив проблеск любопытства в глазах сурового начальства, снова загомонили. По словам первой сплетницы отделения буфетчицы Валечки, которая знала всё, всегда и про всех, несчастную Полину нашли задушенной неподалёку от центрального входа в пышных кустах сирени. Она лежала со сложенными на груди руками, причём в одежде убитой был полный порядок и видимых следов насилия не наблюдалось. За ухо был заложен цветок розы, сорванный, по слухам, с куста, растущего в огромном вазоне в холле кардиоцентра.
Внезапно ожил висевший на стене сестринского поста громкоговоритель:
— Профессор Северинцев, вас ожидают в первой реанимации.
Он сорвался с места и понёсся к лифту.
— Что случилось? — через пять минут он уже стоял у постели очень пожилого мужчины.
— Послеинфарктное осложнение, — ответил кардиолог, — внутренний разрыв сердца. Депутат думы из соседней области. Вчера с самолёта сняли. Прямо на борту плохо стало.
— А чего в Москву не повезли?
— Он бы не доехал. Заднебоковой инфаркт. Пролапс. Сначала думали, что сами справимся. Ещё час назад всё было нормально. И вдруг резко — потеря сознания, цианоз…
— Тогда какого дьявола мы тут стоим и разглагольствуем? В операционную его. Срочно!
Пока пациенту давали наркоз и готовили к операции, он прошёл в детское отделение интенсивной терапии.
— Ну, как мы тут? — спросил он, подходя к кювезу, где боролся за жизнь его вчерашний маленький пациент.
— Да всё нормально. Тьфу, тьфу, тьфу, не сглазить бы, — сказал неонатолог и для верности перекрестился.
— Показатели?
— В норме.
— Кровь взяли?
— Да.
— Надо бы переливание провести. На всякий случай.
— Уже готовят.
— Хорошо.
Он развернулся и собрался было уже уходить, как вдруг его взгляд упал на соседнюю кроватку. Там лежал малыш. Он не спал. На синеватом бескровном личике жили одни глаза — широко раскрытые, страдающие и уже какие-то неземные, как глаза пришельца с другой планеты. Из маленького ротика тянулась трубка интубатора, крошечные запястья обёрнуты манжетами с электродами. Цыплячья грудка тяжело вздымалась — крохе было трудно дышать.
— Это Димочка, — неонатолог подошёл и встал рядом, — наш отказничок. Мать как узнала, сколько его выхаживать после операции, тут же отказ написала. Это если выживет, конечно. Пентада. Лисовицкий даже браться боится. Не знаю, сколько протянет.
— Отказник говоришь? Пентада? Ну-ка, историю дай.
Неонатолог принёс историю болезни мальчика. Северинцев пролистал её, посмотрел данные обследований и анализов и вернул обратно.
— На завтра в план его. Готовьте к операции, — он повернулся и склонился над ребёнком, — ну, что, Димка, дадим бой твоей пентаде? Ничего, малыш, мы ещё поборемся.
Он вышел из палаты и быстро пошёл в сторону лифта.
В операционной уже вовсю кипела работа. Два торакальника из его бригады, Василич и Коля Мезенцев, вскрывали грудную клетку, тихонько переговариваясь между собой:
— Рассекай шире, — донесся до Северинцева голос Василича, — а то Север опять разорётся.
— Угу. Скажет, что экспозиция недостаточная! — фыркнул Коля.
— Вообще-то я уже здесь и всё слышу, — крикнул он из предоперационной, сосредоточенно намыливая руки.
— Да мы и не сомневались, — хихикнул Василич, — ну давай, мой мальчик, пересекай рёберные хрящи. Таак. Нарочка?.. Умничка, моя!
«Вот придурки, — мельком подумал Северинцев, — вчера ещё с Полькой хихикали, а сегодня девчонка в морге. Ржут как кони…»
— Что мы имеем? — спросил его ассистент Антон, моясь у соседней раковины.
— Мы имеем свежий инфаркт задней стенки левого желудочка с отрывом задней папиллярной мышцы. Дрянь редкостная.
— Да уж…
Оба хирурга притихли, видимо, путь к сердцу депутата оказался труден и тернист:
— Ну вот, началось, — с неудовольствием сказал Мезенцев. — Сюрпризы в плевральной полости.
Василич наклонился над разрезом:
— Легкое припаяно к грудной стенке. Тут черт знает сколько времени спайки разделять.
— По-моему, зря мы тут корячимся.
— Коль, ты что самоубийца? — прошипел Василич, — Услышит ведь.
— Уже услышал, — Северинцев хищно улыбнулся.
— Да молчу я.
— Вот и молчи. Нехрен тут под руку каркать.
— Нас сегодня двенадцать, как апостолов, — раздался мелодичный баритон Логинова.
Это, пожалуй, одна из самых первых повестей. Написана пять лет назад.Поэтому все довольно наивно.
Заключительная повесть из своего рода трилогии. Тоже довольно давно написан.
Кто сказал, что брак босса и секретарши — мезальянс? Это с какой стороны посмотреть… Московскому плейбою Игорю Наумову даже в страшном сне не могло привидеться, что, назло матери женившись на собственной секретарше, ему не только придется добиваться её любви, но еще и доказывать, что он достоин чести быть её мужем.Произведение запрещено выкладывать на других ресурсах без разрешения автора!
В огромном зале отеля «NASIONAL» в самом разгаре презентация новой коллекции модного дома «QUIN STYL» — крупнейшей компании в мире российской моды.— Господи, как он хорош! — прошептала Яна Богданова своей подруге Виктории Лесниковой, не сводя глаз с темноволосого красавца Григория Вяземского — президента «QUIN STYL», который выходил на подиум вместе с ведущим дизайнером, закрывая показ. Вяземский стал генеральным директором компании четыре месяца назад, и это был его первый показ.
Говорят, имя имеет определенное влияние на судьбу человека. Родители, возжелавшие для своей дочери необычную судьбу, назвали ее Леопольдой. Странное имя дало ей и странный характер. Она и замкнута, и молчалива, как озадаченный котенок, но в то же время цинична и диковата, как повидавшая жизнь дикая львица. Она не может доверять даже самым близким людям, но сможет ли она довериться тому, кому вздумается ее укротить и приручить? Время покажет...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Магазин «Путеводная нить» на Цветочной улице стал своеобразным клубом для женщин, увлекающихся вязанием. За рукоделием они обсуждают свои планы и проблемы, поддерживают друг друга в трудную минуту, обдумывают новые модели и важные события своей жизни. Аликс выходит замуж по любви, но поведение жениха заставляет ее задуматься, нужна ли она ему. Сестра Лидии Маргарет отчаянно волнуется за дочь, Колетта влюблена, но не хочет признаться в этом даже самой себе. Все они спешат в «Путеводную нить», зная, что здесь их ждут любимое занятие и дружеское участие.
Вам слегка за тридцать, вы не замужем и в ближайшей перспективе на горизонте нет никого, а оправдать карьерой данный факт не получается, в виду отсутствия таковой? Но вы не ханжа, не девственница, которая всю жизнь к себе никого не подпускала, вам не разбивали сердце для того, чтоб вы начали сторониться мужчин, не прячете в глубине души никакой душещипательной драмы - потому надеяться на героя любовного романа не получится. Приходится просто жить жизнью одинокой женщины, которая постепенно обнаружила, что свободных мужчин вокруг нее уже не осталось, она несколько растолстела и превратилась в домашнюю зануду, а подруги от ночных гуляний перешли на ранние подъемы и сборы в ясли-садик.
Очаровательная лирическая история уже немолодых людей, лишний раз доказывающая поговорку, что для такого чувства, как любовь, нет возрастных ограничений.В романе противопоставляется истинное творчество провинциального таланта и массовое искусство большого мегаполиса, приносящее славу, успех и опустошающее удовлетворение. Коварная и непреодолимая любовь открывает новый взгляд на, казалось бы, прожитую жизнь, заставляет творить, идти вперед и добиваться успеха и, несмотря на всю трагичность и безысходность, дает повод надеяться, что эта боль и переживания не напрасны.
Аня, «рабочая лошадка» рекламного агентства, несправедливо уволена по подозрению в экономическом шпионаже. Бывает... Кошмар? Не совсем... Нашлось наконец-то время заняться собой. Похудеть, помолодеть н превратиться из «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя». Теперь «серая мышка» имеет все шансы стать знаменитой фотомоделью... И даже безнадежно любимый ею бизнесмен обращает на нее благосклонное внимание... Но поздно — в жизни Ани появляется новый мужчина, способный предложить ей настоящую любовь!…