Происшествие кончилось в пятницу - [5]

— У меня? Да что я, будильник ношу с собой, что ли… — отчаянно оборонялся Петронил, как вдруг...

Тр–ррр!

Петронил разинул рот, словно рыба, вытащенная из воды. Звук исходил от него.

Ребята выволокли его на улицу. Петронил хлопал себя по карманам. Вид у него был несчастный.

— Да нет у меня ничего! Будильник? Спятили вы, что ли? — И тут он вдруг нащупал что–то за подкладкой пиджака.

Тр–рр–р! — раздалось оттуда.

Веркина пудреница!

Вконец перепуганный, Петронил схватился за карман, тщетно стараясь попасть в него дрожащей рукой. Он неловко стащил с себя пиджак, и через секунду пудреница уже лежала на его ладони.

— Что? Эта штука звонит?

— Не знаю, но больше у меня ничего нет. Это Веркина пудреница, моей сестры. Я про нее забыл… — сбивчиво объяснял Петронил.

— Пудреница! — недоверчиво спросил Ирка.

Трр–ррр!

Петронил чуть не выпустил ее из рук. Она действительно звонила!

Робинзон взял коробочку, повертел ее и нажал маленький выступ сбоку. Крышка отскочила, под ней ребята увидели еще крышку, на которой был какой–то рычажок, две крохотные разноцветные кнопочки и небольшое поперечное сечение с цифрами и еще одним миниатюрным рычажком. В центре коробочки находилось отверстие, защищенное тонкой сеточкой.

— Что это?

— Не знаю, ребята, понятия не имею… Она Веркина…

— Экспонометр? — попытался угадать Робинзон, нетерпеливо сдвигая с места рычажок.

— Не тронь, Ярка, не тронь! Ты ведь не знаешь, что это за штука, — прошипел Ирка.

Робинзон согласился, захлопнул крышечку и вернул пудреницу Петронилу, тот сунул ее в карман штанов.

— Верни Вере. Неизвестно еще, что это такое.

Мальчишки уже спускались по лестнице, как вдруг Ирка заметил, что Петронил побледнел и замер на месте.

— Ребята, она щекочется! — Зубы у него стучали, и он хватался рукой за карман. — Попробуйте сами!

Ирка взял коробочку, положил ее на руку и вдруг почувствовал, что ладонь у него начала чесаться. Казалось, будто кто–то дробненько постукивает изнутри по крышке пудреницы. Ирка передал ее Робинзону, а Робинзон заявил, что эта вибрация напоминает ему прикосновение к проводам, по которым идет очень слабый электрический ток.

— А теперь не звонит, а трещит. Что с пей? Может, сейчас взорвется?

— С какой стати Вера будет прятать у себя опасную вещь?

— Ребята, пожалуйста, остановите ее, пусть не трещит, пусть хотя бы не трещит! — в отчаянии умолял Петронил.

Робинзон решительно открыл крышку и, после непродолжительного колебания нажав зеленую кнопочку, положил пудреницу на ступеньку.

Время шло, а ребята ждали.

Потом наконец Петронил отважился и нагнулся к пудренице. И тут же глаза у него полезли на лоб и руки судорожно вцепились в край каменной ступеньки.

Он хотел что–то произнести, но это ему не удалось, и он так и замер с раскрытым ртом.

— Что случилось? — испуганно спросил Ирка.

— Ребята, — хрипло выдавил из себя Петронил, — она говорит!

Робинзон решительно открыл крышку и положил пудреницу на ступеньку.

ГЛАВА ПЯТАЯ, из которой становится известно, что пудреница не только говорит, но даже свистит.

Ребята наклонились к пудренице, и она вдруг заявила Петронилу:

— Не открывай!

Это было сказано тихо, но отчетливо. Насмерть перепуганный Петронил только смог пробормотать: «Я не…» — но коробка не слушала его и продолжала нести что–то непонятное.

— Я… я не знаю… — попытался выдавить из себя Петронил.

— Не трогай, не трогай! — снова цыкнула на него коробка.

И Петронил, умолкнув, бессильно развел руками.

Долго стояли мальчишки над пудреницей, не обращая внимания на идущих мимо людей, и только удивленно переглядывались. Но пудреница молчала.

— Это не радио, — отважился наконец шепнуть Робинзон. — Я сначала подумал, что это радиоприемник. Я читал, есть такие крохотные приемнички, величиной со спичечную коробку.

Снова стало тихо. Ирка о чем–то упорно размышлял. Петронил выглядел перепуганным, а мысли его витали далеко. «Радио или не радио, каким образом такая вещь могла очутиться у Веры?»

Наконец Ирка обратился к Петронилу:

— А что ты услыхал с самого начала? Ну, самое первое.

Петронил проглотил слюну и открыл рот:

— Погоди, что же это было? Кто–то сказал: «Отдай это Всеведу. Или отвези на…» Петронил умолк и задумался. Робинзон попробовал пошутить:

— А может, Долговязому, Толстому и Остроглазому?

Но Петронил не обратил на него внимания.

— …на какую–то улицу. Начинается на «м», позабыл… Это фамилия знаменитого художника…

— Манес[2], — выпалил Ирка.

Петронил все еще вспоминал, а Ирка продолжал:

— Маржак!

— Нет, не Маржак. Я даже не знаю такого художника.

— Наверное, Манес. Ну конечно, Манес. Улица Манеса! — воскликнул Петронил. «Отвези это на улицу Манеса!»

Ребята помолчали.

— А кто, собственно, тебе все это говорил? — спросил Ирка. — И вообще, что это? Какая–нибудь рация?

«Слушайте, — тихонько окликнул их Робинзон и присел на ступеньку.

Там кто–то свистит, — прошептал Ирка и храбро взял пудреницу в руку. Свист вдруг резко оборвался. Ирка протянул ее Петронилу и заметил: — А свистит–то плохо, фальшивит!

И начал сам высвистывать какой–то веселый мотив. Долго еще стояли ребята на лестнице у музея. Петронил умоляюще смотрел на друзей: что они посоветуют?