Происхождение - [40]

Лейтенант Уикем побранил его:

– Не можете же вы, в самом деле, стать знатоком геологии Южной Америки, сидя у себя в Маунте перед камином за вистом с вашими сестрами, если даже они, я в этом уверен, самые очаровательные леди.

Десятидневный переход под парусами на север до Вальпараисо был достаточно спокойным, чтобы дать Чарлзу возможность исписать множество страниц своего дневника и записных книжек. На палубе он появлялся всего несколько раз, когда с "Бигля" замечали проходившие мимо суда. С двумя из них "разговаривали".

– Издали корабли похожи на больших морских птиц, – заметил он Байно.

Прибыв 23 июля в порт Вальпараисо, служивший местом основной стоянки для кораблей английского королевского военно-морского флота в Южной Америке, где пополнялись запасы провианта и куда доставляли официальные распоряжения и почту, они обнаружили там письма из Англии для большинства членов экипажа "Бигля". Чарлза ожидали сразу три: одно – от Каролины, посланное 3 ноября

1833 года, другое – от Кэтти, датированное 27 января

1834 года, и третье – от Сюзан, которая писала 12 февраля, в день его рождения. Все трое и отец помнили об этой дате и хотели, чтобы до него дошли их "любовь и благословение" по случаю его двадцатипятилетия.

В семье все обстояло благополучно. Как всегда, преобладали описание романтических историй и перечень главных событий из семейной хроники: Генри Холланд собирается жениться на дочери Сиднея Смита, как он дал понять Чарлзу во время их встречи в Лондоне. Сестры Дарвина от этого не в восторге… Дядя Джоз уговорил Генслея Веджвуда не подавать в отставку со своего поста. Сюзан счастлива, "подчищая" толстую книгу расходов и бесконечные счета; Кэтти превратилась в настоящего "гуляку" и думает только о балах и приемах. Эразм ведет в Лондоне беззаботную жизнь холостяка, убивающего все время на светские визиты. От прежней Фэнни Биддалф [Соседка Дарвинов по Маунту, за которой Чарлз одно время ухаживал, – Прим. пер.] "осталась одна только тень"… Английские газеты сообщили о революции в Буэнос-Айресе…

Получил он и длинное письмо от Генсло от 31 августа 1833 года. Еще одна партия коробок и ящиков, писал профессор, благополучно достигла Кембриджа:

"…Не считая, правда, нескольких заспиртованных экспонатов, поскольку через дырявую затычку из бутыли вытекла жидкость. Ископаемые останки мегатерия оказались чрезвычайно интересными, поскольку они дают возможность представить себе некоторые из частей этого животного, которых недостает в коллекциях как нашей страны, так и Франции. Буклэнд и Клифт демонстрировали их на геологическом семинаре во время третьего заседания Британской ассоциации в Кембридже под председательством профессора Адама Седжвика. Я только что получил от Клифта письмо, в котором он просит меня послать ему всю находку целиком, с тем чтобы он мог произвести ее тщательный анализ, подремонтировать кости и затем отослать мне обратно с описанием назначения каждой из них и роли, которую они играют в остеологическом строении Чудовища…

Я разложил различных находившихся в бочонке животных по банкам со свежим спиртовым раствором и поместил их к себе в подвал. Все, что более подвержено разрушению (насекомые, кожи и т. д.), я храню в комнатах, а в кости в виде предосторожности ввожу камфару. От растений я в восторге, хотя до сих пор и не разобрался с ними; впрочем, вместе с Гукером и при его помощи я надеюсь вскоре сделать это…"

Как и Чарлз, Генсло мечтает о том дне, когда они снова смогут встретиться и обсудить все, что случилось за время плавания, но вместе с тем надеется, что Чарлз будет продолжать его, пока возможно.

"Если Вы подумываете о том, чтобы вернуться до истечения срока экспедиции, то не спешите с решением – принимайте его, дав себе, по крайней мере, месяц времени на размышление и лишь в том случае, если желания продолжать плавание не возникнет ни разу… Но подозреваю, что всегда найдется хоть что-нибудь, чтобы поддержать Ваше мужество. Посылайте домой любые кусочки черепа мегатерия, какие только попадутся Вам на глаза, и всех ископаемых. Не забывайте про свой сачок, так как я предвижу, что Ваши мельчайшие насекомые почти все окажутся неизвестными видами…"

Сложив письма, Чарлз спрятал их в верхний ящик комода и сел за чертежный стол, чтобы поразмыслить над их содержанием. Сюзан, отличавшаяся абсолютной грамотностью, написала, что в своем путевом дневнике ои допустил ряд незначительных ошибок в написании слов "терять", "ландшафт", "высочайший", "профиль", "каннибал", "умиротворенный" и "ссора". Однако вслед за этим замечанием она приписала строку, которая не только компенсировала критику, но и глубоко потрясла его: – "Что за чудесная и увлекательная книга путешествий получилась бы из твоего дневника, если бы его напечатать".

Опершись о стол, он прикрыл глаза ладонями. Неужели дневник мог стать книгой? Он никогда и не мечтал о его публикации. Правда, он был настолько самонадеян, что воображал, будто может написать книгу с изложением своих геологических наблюдений в Южной Америке. Он упорно и много работал над собиранием материала и теперь решил, что эта книга должна быть написана. Но вот дневник? За свою жизнь он прочитал множество дневников известных путешественников, и ему ни разу не пришла мысль, что у него есть даже малейший шанс внести хоть какой-нибудь вклад в подобную литературу. При одной мысли об этом кружилась голова. Однако он не будет таким дураком, чтобы робеть. За минувшие два с половиной года он исписал несколько сот страниц дневника, стремясь к той живой, искренней и непринужденной манере, которую подметила Сюзан. Что ж, он будет продолжать в прежнем духе, писать обо всем, что видит, думает и чувствует, включая условия жизни людей в странах, с чьей культурой он знакомился во время своих странствий.