Происхождение Каббалы - [27]

Трудно сказать, когда древнейший материал был перетолкован подобным образом. Символизм древа претерпел дальнейшее развитие в позднейшем слое Бахир, что очевидно по разделам 64—67, которые, несмотря на все расхождения, тесно связаны[131]. Космическое древо в разделе 14 — это больше не плерома божественных сил, как в разделе 85; оно насаждено, как и в начале, в центре вселенной, будучи её ядром. В областях космоса, которые позаимствованы из Книги Творения, структуре этого ядра соответствуют низшие силы, «смотрители» и «архонты» (сарим). Раздел 64 прямо отсылает к Йецира 5:1 и двенадцати направлениям мира, которые автор Бахир, однако, упорядочивает собственным мифическим манером: «У Бога есть древо, и у этого древа есть двенадцать направлений:[132] северо-восток, юго-восток, верхний восток, нижний восток, северо-запад, юго-запад, верхний запад, нижний запад, верхний север, нижний север, верхний юг, нижний юг, и они простираются в неизмеримое, и они плечи мира. И в самом центре находится древо». В трёх областях мира в книге Йецира — а это «дракон», тели[133], представляющий мир; видимая небесная сфера, представляющая время; и «сердце», представляющее человеческий организм — этим ветвям соответствуют двенадцать «смотрителей» и двенадцать архонтов, что даёт дважды по тридцать шесть сил или могуществ, которые действуют в космосе и всегда возвращаются друг к другу:

Могущество одного [также] и в другом, и, хотя их двенадцать в каждом из трёх, они все держатся друг друга [это буквально взято из Йецира 4:3], и все тридцать шесть сил уже находятся в первой, которая есть тели ... и они все циклически возвращаются одна в другую, и могущество одной встречается в другой ... и они все совершенствуются [или содержатся] в «сердце».

Вполне возможно, что тридцать шесть деканов астрологии и их смотрители скрываются за тридцатью шестью могуществами Бахир[134]. В Бахир дважды тридцать шесть смотрителей и архонтов сочетаются с семьюдесятью двумя именами Бога, которые еврейское эзотерическое учение уже развило в талмудический период, а Бахир часто обсуждает, начиная с раздела 63 (прежде всего, в разделах 76—79).

Раздел 64 оставляет впечатление очень древнего текста, который пока не имел прямого контакта с мистическим символизмом, развитым в большинстве частей Бахир. «Сердце» ещё упоминается в старом смысле правителя человеческого организма (как в книге Йецира), а не как мистический символ. Но в разделе 67, который поднимает и продолжает идеи и особенно терминологию раздела 64, мы внезапно сталкиваемся с мистическими символами, хотя, без сомнения, должны предполагать лакуну между этими параграфами. Сердце подпитывают семьдесят два смотрителя и архонта, а оно питает их в ответ. Однако, в то же время, оно толкуется как символическое понятие, означающее сферу, названную «сердце», в которой содержатся «тридцать два чудесных пути Софии», соответствующих численному значению еврейского слова леб, сердце. Здесь мы оказываемся прямо посреди каббалистического символизма, к которому ещё вернёмся.

Символизм сердца космоса выдаёт близкую параллель хорошо известной идее, развитой довольно независимо Иехудой Халеви в его Кузари 2:36—44. Согласно Халеви, все народы составляют организм, в котором Израиль — это сердце, и потому должны выполнять особые обязанности и функции в процессе истории. Похоже, что во время окончательной редакции Бахир в Провансе Кузари, которая была переведена здесь на иврит в 1167 г., уже была доступна редакторам; этот образ, очевидно, так им понравился, что они сочетали его со своим гностическим символизмом. Концепция целостности исторического процесса сливается с теософской взаимосвязанностью космоса. Израиль — это ствол или сердце древа, плоды которого — это отдельные души. Однако, метафора несколько размыта, поскольку сердце и плод смешиваются друг с другом. Сердце объясняется как «драгоценный плод тела», который затем связывается с ритуальным символизмом букета на празднике кущей, когда Израиль берёт «себе ветви красивых дерев» (Лев. 23:40). Параллелизм между стволом древа[135] и позвоночным столбом человека, самой важнейшей частью тела, имеет центральное значение для этого символизма. Вышеупомянутые семьдесят две силы теперь появляются как архонты и «святые формы», помещённые надо всеми народами, тогда как «святой Израиль»[136]  занимает место ствола древа и его сердца. Народы — это очевидно вторичные ветви, которые отходят от двенадцати главных ветвей, а последние как-то связаны с двенадцатью коленами Израиля. Это очень напоминает применение идеи Иегуды Халеви к древнему изображению космического древа и его ствола, теперь сочетающихся с изначально отдельной и совершенно несвязанной идеей сердца, позаимствованной из Книги Творения. Здесь архонты народов — это ещё «святые формы», то есть ангелы в полном соответствии с еврейской традицией.[137] Такие формы также пребывают стражами дороги, ведущей к древу жизни по тридцати двум чудесным путям Софии, которые сами размещены выше мира ангелов, но защищены и хранимы ими. Эта связь между святыми формами и символизмом древа повторяется позже в важном отрывке в разделе 78. Жертвоприношение, на иврите