Происхождение и развитие сознания - [40]

В отделении мужского антагониста от объединяющего в себе мужское и женское уробороса и в расщеплении Великой Матери на хорошую мать и ее деструктивного супруга-мужчину мы уже можем различить определенную дифференциацию сознания и разрушение архетипа. Это отделение и последующее появление конфликта между братьями-близнецами отмечает важную стадию на пути к окончательному разложению уробороса, разделению Прародителей Мира и консолидации Эго-сознания.

Давайте снова рассмотрим изначальные, мифологические образы, отражающие это событие. Точно также как тема близнецов является определяющим фактором в египетском мифе об Осирисе и Сете и играет решающую роль в ханаанской мифологии, где она проявляется как борьба между Баалом и Мот, Решеф и Шалман — такой же мы находим ее, с персоналистическими вариациями, в Библейской истории об Иакове и Исаве и в Еврейских легендах.

Интересно отметить, что действительно существует пиктографическое представление этой группы символов, на которое обращает внимание Олбрайт:

"На культовой стойке примерно двенадцатого века до н. э. из Бет-Шан [Палестина] видна замечательная рельефная картина: обнаженная богиня, сидящая с расставленными ногами, чтобы продемонстрировать свой пол, держит в руках двух голубей; под ней расположены два бога-мужчины со сцепленными в борьбе (?) руками и с голубем у ног одного из них; снизу к ним ползет змея, а сбоку приближается лев".^[96]

Борьба между змеей и львом – борьба жизни со смертью — сохранилась также и в намного более позднем митраизме с тем же самым значением. Эта религия, будучи патриархальной, привнесла некоторые вариации; но в культовых изображениях жертвоприношений быка мы находим под быком тех же двух животных, змею и льва, символизирующих ночь и день, небо и землю, а по бокам расположены представители жизни и смерти, два юноши, один с поднятым факелом, а другой — с опущенным. Лоно Великой Матери, первоначально вмещавшее противоположности, представлено здесь только в символической форме, как большая чаша для вина, гарант возрождения, и к ней спешат два животных, Мужская религия, подобная митраизму, уже больше не терпит прямого представления женского божества.

К сожалению, в настоящем контексте мы не можем показать, что и сегодня архетипы остаются все такими же могущественными силами бессознательного, какими они всегда были в проекциях мифологии. Нам хотелось бы только отметить, что изначальный образ из Бетшан бессознательно возникает в работе современного автора, Роберта Льюиса Стивенсона, где он сохраняет то значение, которое имел и тысячи лет тому назад. В повести Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда, которая в современной персоналистической форме излагает историю мифологической борьбы между братьями-близнецами Сетом и Осирисом,^[97] герой Стивенсона, доктор Джекиль делает следующую запись в дневнике. Этот отрывок формулирует тему всего произведения:

Это немыслимое объединение в одну двух столь различных линий, эта непрерывная борьба двух враждующих близнецов в истерзанной утробе сознания^[98]были извечным проклятием человечества. Но как же их разъединить?"

Современное понимание этой психологической проблемы предоставляет психоанализ Фрейда, постулировавший противостояние инстинкта жизни и инстинкта смерти в бессознательном. Эта проблема также вновь появляется в качестве принципа противоположностей в аналитической психологии Юнга. Таким образом, здесь мы имеем один и тот же психический архетип — братьев-близнецов, сцепившихся в смертельной борьбе в лоне Великой Матери — в виде мифа, пиктографического изображения, темы повести и психологической концепции.

Мы обобщим значение этой проблемы для развития мужественности, когда подойдем к рассмотрению различия между "Ужасным Мужчиной" и "Ужасным Отцом".^[99]

Здесь мы можем только сказать, что из-за противостояния мужчины теперь уже не превосходящей силе Великой Матери, а другому мужчине, врагу, развивается конфликтная ситуация, где впервые возникает возможность самозащиты.

Это психологическое развитие соответствует изменению в первоначальном ритуале плодородия, который составляет подоплеку этих мифов. ^[100]

Вначале юного царя плодородия убивали, его труп разрезали, куски разбрасывали по полям, а фаллос мумифицировали как гарантию урожая следующего года. Приносилась ли одновременно в жертву представительница Матери Земли — сомнительно, но вначале, вероятно, было так. Однако с увеличением власти матери богини ее представительница, Царица Земли, оставалась в живых, чтобы праздновать свой ежегодный брак с юным царем. Позднее на смену жертвоприношению, по-видимому, пришел поединок. Царь года укрепил свои позиции, и ему было дозволено защищать свою жизнь в поединке со следующим претендентом. Если он терпел поражение, то его приносили в жертву как старый год; если одерживал победу, то вместо него умирал его противник. Еще позднее, когда матриархат сменился париархатом, ежегодно или через установленные промежутки времени праздновался обряд обновления, и царя оставляли в живых, потому что искупительные человеческие или животные жертвоприношения во время праздника, который назывался в Египте "Поднятием священного джеда", делали его смерть ненужной. Таким образом, это развитие идет параллельно с развитием, которое первоначально касалось Богини-Царицы.