Проигравший - [2]

Может все это происходит лишь из-за того, что Бог не дал девушкам смущения от вида своего тела? Они полжизни тратят на поддержку своих красот, они умеют уважать свое тело. Меня всегда восхищало как девушки могут одним мазком кисточки превратиться из заспанной девицы в красавицу-принцессу.

Думал, думал, а Маша все не шла. Тут мой пыл вконец разозлился и я направился прямиком в коридор, надеясь найти Машу там. В коридоре конечно же никого не было, но в Витиной комнате горел свет, так что я ринулся прямиком туда. Тихонько приоткрыл дверь, борясь со злостью и желанием, и первое, что предстало моему взору были Машины прекрасные груди. Маша стояла лицом к двери, в противоположном конце комнаты и разговаривала с Витей, который стоял около кровати. На кровати лежала Зоя, Витина подруга. Зоя была полностью голая, и ничуть не смутилась при моем появлении. Ну вот, подумал я — еще одна гордая обладательница женского тела.

Витя бросил быстрый взгляд на меня, вначале замер, не иначе как обдумывая свои возможные действия, потом решил продолжить говорить:

— …я же говорю тебе, я не знаю. Бля, мы с ней выпили вина, разделись и стали заниматься (он немножко запнулся, пытаясь найти подходящее слово для "этого занятия", потом вдруг понял, что нам обоим кристально ясно, о чем идет речь, продолжил) Потом, уже почти к концу, она вдруг отрубилась. Я ничего не делал. Думал, может она шутит, что ли… Типа как в анекдоте, помнишь, про то, как муж трахается, пока жена спит.

Мой мозг, сегодня как никогда в анализаторском ключе, стал усиленно развивать услышанное. Странно, почему все же люди могут без угрызений совести сказать "трахаться" когда это слово является частью анекдота, но как только дело доходит до их собственной половой жизни, они чувствуют себя неуютно, словно оголяя себя перед собеседником? Ба! Опять оголяя. Что-то темы моих мыслей сегодня сбиваются на одно и то же. Если подумать, мне кажется, девушки гораздо больше смущаются если оголить их душевно. Любовь или обещание ее — верная отмычка к сердцу любой спящей красавицы. Витя вернул меня обратно к реальности. Его речь стала заметно более нервозной и пикантной.

— Ну вот, значит. Я ей говорю, чтобы мол не придурялась. Хватит херней страдать. Так же можно и импотентом стать драным. А она, бля, молчит. Я ее трясу, говорю чтобы вставала нахер, а то, бля, не буду с ней вообще ничего общего иметь никогда. А она молчит. Тут-то я и подумал: ебать, влип я. Умерла девка, у меня на глазах.

Тут я еле-еле удержался от комментария. "На глазах". Более правдоподобно было бы сказать "на поле боя". Можно и уточнить, но это уже зависит от уровня вашей опошленности.

— Я, бля, что делать. Она ведь дура, несовершеннолетняя, привяжут мне срок и все, гудбай Америка. Бля, бля, бля! Сука! Ну что делать, а?

Маша подошла к Зое и потрясла ее за плечо. Реакция — ноль. Она задумалась на секунду, потом подошла ко мне и спросила:

— Ну а ты, Вадик? Что ты думаешь?

Я не ожидал такого разворота событий и от удивления чуть было не упал назад в коридор. Но оказалось, что когда я вошел, я закрыл за собой дверь, так что получилось, что моя прилежность чудом спасла меня от сотрясения мозга. Уперевшись о дверь я опять почувствовал себя очень, очень маленьким. Мне стало отчетливо казаться, что если бы у меня была возможность незаметно развернуться, я бы с легкостью сумел пролезть сквозь щель под дверью и тихонечко уползти. Мой голос, по природе своей заковыркий и по приятности схожий с кваканьем лягушки в этот раз уж совсем отказался мне подчиняться:

— Я… не знаю. Что она… э-э-э, надо Скорую, а?

Витя посмотрел на меня, как на ошалелого:

— Ты че, бля, говоришь, а? Ты, бля, сдурел, что ли? Тут ебаный-в-рот на виселицу загреметь можно, а он говорит Скорую. Ты, бля, че, перетрахался в конец? Ну как я могу Скорую вызвать? Она же несовершеннолетняя! Скажут, ты, пацан, с хуя малую девчонку ебал? Теперь бля, посадим тебя к зэкам, они тебе, бля, покажут как ебаться надо.

Витя внезапно остановил свой монолог на полуслове. В его голове созрела прелестная теория:

— Маш, а может она это самое, от того что у меня, ну это, большой? Ну знаешь, я ее до смерти… заколол? А?

Маша с легкой долей презрения посмотрела на своего брата:

— Видала я твой "большой". У Вадика и то больше.

Ба-бах! Мысли опять захватили мою голову. Ах, комплимент. Уму не постижимо, как некоторые люди умеют делать дерьмовые комплименты. "И то больше". Интересно, она это специально? Чтобы знал себе цену? Чтобы не возникал? Вообще-то, тут следует признаться, что у нас с Машей отношения чисто деловые. Ну знаете, обычные такие устные контракты, в наши времена такие встречаются где попало. "Временно, до лучших вариантов мы будем друг с другом тусоваться". У вас, уверен, такое тоже раньше было: трахаться нам всем хочется, найти кого любишь — сложно, в результате поэтому пока не встретишь кого получше приходится довольствоваться малым. Как подытоживает одна народная мысль: "Лучше хуй в руке…".

Ну и конечно каждая сторона такого контракта начинает жутко ревновать к другой, как только эта сторона находит кого-то на заслуженный пост "любви всей моей жизни". Но это и понятно. Вот ты нашла, а я не нашел. Теперь у тебя все, у меня ничего. Ты уже точно в выигрыше, а я точно проиграл. Поэтому такие отношения — хуже семейных. Они менее прочны, но ревности и склоки в них больше, чем капусты в борще.