Проходящий. Спираль миров - [46]

— Я тоже жена.

— Слушайте, женщины, — переводя взгляд с одной на другую, резко выдохнул, — мой мозг скоро откажется вас понимать.

— Что ты ей сказал? — затеребила меня Вера.

— Что все бабы — дуры.

— Сам дурак. Пошли, Нарейсочка, я тебе парфюмерию покажу. Ну их, этих мужиков. — и они гордо удалились, изобразив напоследок своё дамское 'фи'.

Хлопнула входная дверь, стукнула сбрасываемая обувь и в кухню, шлёпая тапочками, прошёл Артём.

— О, ты уже здесь, отлично. Пап, — раз сын не применяет обычное 'батя', значит будет чего‑то просить, — ничего, если я покажу кинжал нашему 'механику'?

— Возникает логичный вопрос — зачем?

— Да он увлекается кузнечным делом, а тут увидел фотку на моей странице.

— Посмотрел и хорошо.

— Он говорит, что ещё ни разу не встречал такой клинок, и хотелось бы пощупать руками. Ты не переживай, Виктор Владимирович мужик здоровский. Помнишь, ездили в военкомат на комиссию, там ещё наш препод расхваливал мои успехи?

— А, это тот пожилой дядя в плаще?

— Ну да. Так как, покажем ему?

— Возможно, но с собой в колледж не возьмёшь, лучше я тебя как‑нибудь отвезу на занятия, там и познакомишь нас.

— Может завтра?

— Хорошо, мне всё равно по магазина прошвырнуться надо.

— Ништяк. Сейчас гляну, если на сайте, то кину ему мессагу.

Ёлки — палки, долго ещё женская половина нашего семейного сообщества будет заседать в спальне? Тут кастрюля со щами скоро на взлёт пойдёт, а они…ну наконец‑то.

— Привет, Серхео. Ест тавай, красавичик. — Нарейса старательно выговаривала незнакомые слова.

— Чего? Вы там лингвистикой занимались что‑ли, вместо рассматривания и обнюхивания парфюмерии?

— Что, не ожидал? — рассмеялась Вера, довольная произведённым эффектом. — Она на удивление быстро запоминает, немного подучить и можно более — менее нормально общаться.

— То есть, после того, как она выучит русский, вы сговоритесь и начнёте пилить моё нежное тело с удвоенной силой?

— Не без этого, Сергей Сергеевич, назвался селезнем — полезай в гнездо, — она прищурилась и глазки хитро заблестели.

Утром всей толпой, кроме Веры, отправились в колледж. Группки студентов уже роились около центрального входа, многие дымили 'облегчёнными' сигаретами, независимо от пола, и совершенно никого не стеснялись. Артём кивнул на них, мол полюбуйтесь на современных девчонок, обозвал их шалавами и побежал искать 'механика'. Мы вылезли из машины, Нарейса опёрлась на мою руку и с любопытством стала разглядывать молодёжь.

— Как всё‑таки тут интересно. Я всегда хотела учиться, но у мамы вечно не хватало денег, да и болезни меня одолевали часто.

— И у нас бесплатно мало куда можно поступить. — тут у меня проскочила забавная мысль. — Слушай, а если, допустим, у тебя будут документы…

— Серхео, я буду самой счастливой ученицей.

Она с жаром поцеловала меня в губы, чем вызвала одобрительный гомон со стороны мужской части молодёжи и презрительный — женской. Две девчонки шушукались за нашей машиной и я, невольно, прислушался.

— Это же Тёмки Мирошникова папаша.

— Да ну нафиг, он у него старый.

— Ничего не старый. Я его недавно с женой видела и с этой тёлкой.

— С которой он сейчас сосался?

— Ну да. Представляешь, они наверное втроём спят.

— Обалдеть, — раздалось завистливое.

— Ты чего, Ленка, позавидовала?

— И что? Смотри, какой мужик классный. Наверно деньги есть, если с двумя справляется.

— Вот ты дура, тебе лишь бы деньги.

— Сама дура. Пошли, уже звонок скоро будет.

Смех и грех да и только, осталось лишь повторить бессмертную фразу, воздев руки вверх — 'Куда катится мир?!'. Я невольно улыбнулся, вспоминая высказывание сына о студентках. Со мной поздоровались знакомым голосом, даже угадывать не пришлось — Татьяна Мельникова, жена моего бывшего начштаба:

— О, Танюша, привет. Как поживаете, мадам полковничиха? Как сам?

— Нормально поживаем, вот на разборки с внуком вызвали. Сам никак к свободе не привыкнет. Раньше, то он командовал, то им, а теперь — гуляй, не хочу. А что ты так смотришь, потолстела, да?

— Э, неправильно ставите вопрос, гражданочка — не потолстела, а немножко пополнела, но тебе идёт. — произнося эти слова, придал голосу кавказский оттенок.

— Врёшь, но всё равно приятно. А ты с кем? — она наклонилась к моему уху. — С племянницей?

— Как догадалась? Заметь, не с сестрой.

— По её лицу. Кстати, что с твоими глазами?

— Ничего, они просто изменили цвет при виде твоей красоты.

— Ой, дошутишься, вот пожалуюсь товарищу полковнику, он то по старой памяти быстро тебя построит. Передать ему что?

— Обязательно. Большой привет Анатолию Владимировичу, здоровья и как‑нибудь встретиться — есть кое — какой разговор.

— Ну всё, пока, вон внук вышел, любимую бабушку ищет, — она снова наклонилась и прошептала. — А девочке скажи, чтобы сдерживалась. Молода ещё, на матёрых жён зыркать.

Нарейса, глядя вслед уходящей высокой, статной женщине, хмуро спросила:

— Кто это?

— Твоё счастье, что не она моя жена. Её в части называли Мать и именно с большой буквы. Сам командир полка, мужик довольно жёсткий, боялся с нею сталкиваться. При том, что она работала обычной заведующей складом.

— Опасная женщина, я прямо сердцем почувствовала.