Проходная пешка - [76]

Только сейчас, когда он прошел весь длинный коридор, свернул в этот тупичок всего с двумя каютами № 4002 и № 4004, его беспокойство немного улеглось. Сейчас, когда за дверью ждет Белла, а времени — второй час ночи, Рейкс может собраться, отбросить животное желание бежать, бежать сломя голову, может заставить себя идти неспешным прогулочным шагом. Он прислонился к стене, провел рукой по лицу и с изумлением обнаружил на лбу крупные капли пота. Что же делать? Бернерса застрелили и сбросили с вертолета. Он сам расслышал выстрел сквозь шум винтов, своими глазами видел обезображенное пулей лицо Бернерса. Их предали — произошло единственное, чего они не учли в своих планах. Их обвели вокруг пальца так ловко, как они сами раньше обманывали других.

Теперь, когда первый испуг исчез, он спрашивал себя, имеет ли право пройти несколько шагов, открыть дверь и предать Беллу. Он сделал ее сообщницей, и она ни разу не подвела его. Есть ли у него право снова воспользоваться ее помощью? Нет, он не должен задавать себе этот вопрос, потому что заранее знает ответ. Она любит его и ни в чем ему не откажет. Но сегодня на палубе он впервые познал свою истинную цену, увидел, как к нему относятся люди, и ему стало казаться, что, несмотря на всю свою силу воли и самоуверенность, его время, видимо, уж истекало, конец был рядом. И причина этого сейчас казалась очень простой: от него отвернулись не только люди, но и Бог. Людям трудно было поколебать его высокомерие, но бороться с Богом, если он решил оскорбить его и унизить — сначала в истории с той маленькой точкой, а теперь с неожиданным предательством Манделя, — дело другое. Бог позволял ему вплотную приближаться к желанному, а потом отбрасывал назад. Сейчас он снова осаждал его, требуя, видимо, какого-то нешуточного покаяния, какой-то искренней жертвы — полной и всеобъемлющей. У него еще остались ум, сила и хитрость, их хватит, чтобы вырваться из этой порожденной морем ловушки, но они не смогут отвести от него меч отвернувшегося Бога. Итак, на пороге каюты Беллы он понял… нет, в нем кричал инстинкт предков, их суеверий. Если Рейкс хочет покровительства Бога, то должен принести им жертву. И такую, от которой нельзя отмахнуться, которую нельзя списать со счетов. Ее надо принести — один раз. И постепенно, словно кто-то незримый диктовал ему условия, Рейкс начинал понимать, что это за жертва. Женщина в каюте носит его ребенка, желанное продолжение рода Рейксов. Ребенок должен открыть глаза к январским снегам и морозам, увидеть бесконечные тучи над равнинами Девона, услышать, как тихими ночами плещется в воде лосось и форель. Они тоже черпали силу от предков, из торфяных болот, из узких мелких речек и соленых морских рукавов, спокойных холодно-зеленых плодородных атлантических глубин, и копить эту силу стало их единственной целью. Ребенок, желанный не ему, а ей. Но жертву надо принести, и Рейкс принесет ее, положит на алтарь. Дайте ему выбраться отсюда, и он возьмет эту женщину в жены, полюбит ее так, как только способен, приведет ее в Альвертон как хозяйку, жену, мать, станет охранять и защищать, будто выбрал по собственной воле. Итак, обет дан, выбор сделан.

Рейкс распахнул незапертую дверь. Вошел в освещенную каюту, повернулся к кровати, где лежала Белла. Взглянув на нее, он тотчас понял: жертва его отвергнута, и он, Эндрю Рейкс, обречен, потому что пришел слишком поздно.

Глава пятнадцатая

Белла лежала на спине. На ней были одни оранжевые трусики. Голова ее чуть-чуть повернута набок. Вытянутая левая рука с раскрытой ладонью свешивалась с кровати, точно расслабленная сном. На полу багровым могильным холмом лежала ночная рубашка. Каштановые волосы Беллы были на ночь схвачены на затылке красной лентой, глаза открыты, а над переносицей, точно посередине лба — маленькая дырочка. Тонкая полоска теперь уже свернувшейся крови тянулась к брови.

Рейкс поднял глаза и даже не попытался вынуть из кармана пистолет. Спиной к иллюминатору стоял человек. Высокий, сутулый, серо-белые волосы, густые кустистые брови. Он держал в руке пистолет с глушителем. В петлице у него была белая гвоздика. Он стоял не шелохнувшись, и на Рейкса смотрело кривоносое лицо, бледное, будто вылепленное из гипса.

— За что? — голос Рейкса прозвучал хрипло и вымученно.

— За то, что она принадлежала вам. Так же, как и Бернерс, — ответил Мандель. — Не думаете же вы, что я предал вас из-за денег.

— А я доверял вам, работал на вас.

— И как всегда безукоризненно. Я сел на корабль в Гавре и все видел. Смотрел с восхищением.

— Тогда за что же нас убивать? За что?

Мандель шагнул вперед. Он хорошо понимал потрясение Рейкса, горе и отчаяние, сковавшие его тело, понимал, наверно, и то, что сейчас Рейксу, как никогда, нужно человеческое сочувствие. Мандель приставил пистолет к его груди и вытащил из его правого кармана пистолет. Отступив на шаг, он положил оружие Рейкса в карман, встал в тени между шкафом и дверью ванной.

— За Сарлинга, — ответил Мандель. — Взгляните мне в лицо, и вы увидите, как должен был бы выглядеть он. Нас было семеро братьев. Каждый пошел своей дорогой, но однажды он помог мне ступить на мою. А потом, если требовалось, я тоже ему помогал. Но в его дела не вмешивался. Из всех братьев любили друг друга только мы. Из любви к нему я и начал мстить. Я сейчас жалею только, что не смог убить Бернерса сам. Но с женщиной покончено. Теперь ваша очередь.