Прогулки в пятое измерение - [54]

За дверью была большая комната, и в ней находилось не менее дюжины человек. Среди них было четыре-пять мужчин, главным образом, моложе Кэйбла, остальные были женщины разных типов, но в основном, худощавые, интеллигентного вида. Правда, была среди них одна пышная рыжая красотка. У всех собравшихся было одно общее — глаза, полные ужасом, близким к безумию.

Пластинка на патефоне закончилась, и музыка смолкла.

— Ради Бога, поставьте ее снова! — отчаянно выкрикнул кто-то.

Один человек поставил иглу на начало пластинки, и снова раздалась бессмысленная мелодия, у которой было лишь одно достоинство — она создавала шум. Гарри сразу все понял. Эти люди пробыли здесь долго, несколько недель по их времени. А в этом мире царила абсолютная тишина, тишина и неподвижность. Время остановилось. Движение остановилось. Люди на улицах слабо светились в серых сумерках. И попавшие сюда почти обезумели от ужаса.

К Гарри подскочил молодой человек с подергивающимся лицом.

— Вы Б-Бретт? — заикаясь, спросил он. — Профессор К-Кэйбл сказал, что вы вытащите нас отсюда! Вы — доктор Б-Бретт?

Гарри кивнул. Молодой человек сделал глубокий вздох.

— Тогда помогите нам! — пронзительно закричал он. — Мы все тут сходим с ума! Профессор Кэйбл уже сумасшедший! И мы все станем с-сумасшедшими!

Напряженное молчание было сломлено. Крикнула какая-то девушка. Комната наполнилась голосами. Все столпились вокруг Гарри, трогали его, гладили по спине, что-то лепеча. У всех нервы были на пределе, все тряслись от страха. Казалось, что все одновременно впали в истерику. Гарри оттолкнул Лору Хант себе за спину.

— Замолчите, — резко сказал он. — Замолчите и… возьмите себя в руки!

Но это не оказало никакого эффекта. Лепет и бормотания переросли в дикий шум. Гарри начали дергать. На него вопили. Ему что-то пытались рассказать. Он был в центре массового нервного срыва. Это было оглушительно, невнятно, ужасно.

Гарри был потрясен, увидев, до чего может довести людей страх.

Дверь позади Гарри раскрылась. В ней показалась высокая, худощавая фигура Кэйбла. Его никто не заметил, но он тут же перевел внимание на себя.

— Тихо! — взревел он во весь голос.

Крики немедленно прекратились. Наступила мертвая тишина, в которой раздавался лишь шелест доигранной до конца пластинки на патефоне. Люди, которые только что вели себя, как бешеные, съежились при виде Кэйбла и, казалось, утратили дар речи. Они попятились в разные стороны. Но продолжали переводить полные ужаса взгляды с Гарри на Кэйбла и обратно.

— Отвечайте на его вопросы, — рявкнул Кэйбл. — Расскажите все, что он захочет узнать. Делайте, что он вам скажет. Но только тихо и по очереди.

На Гарри он так и не взглянул. Просто шагнул назад и закрыл за собой дверь. Наступила испуганная тишина. Гарри почувствовал на своей руке чью-то дрожащую руку. Это была Лора, бледная, с широко раскрытыми глазами. Он похлопал ее по руке.

— Успокойтесь! — тихонько сказал он. — Я не видел ничего подобного, но здесь все выглядит лучше, чем я ожидал.

Теперь он понял, почему очнулся на уличной террасе неизвестной квартиры. Кэйбл обезумел от ярости, потому что не мог обойтись без Гарри. Он поместил Гарри наверху и заставил его спускаться по лестнице, отметив зажженными свечками ему дорогу, потому что ему была невыносима сама мысль общаться с ним. Если Гарри проснется и поймет, что оказался в мире, где время остановилось, то Кэйбл сможет избежать долгих объяснений.

И теперь, заманив его к этим несчастным людям, он по-прежнему пытался избежать беседы один на один с человеком, которого ненавидел, ограбил и которому так завидовал. Сам он, вероятно, мог бы объяснить все в десять раз понятнее и проще, но он так ненавидел Гарри, что сделал все, если бы это сделали за него другие. Поэтому Гарри должен был узнать все необходимые сведения из вторых рук.

Гарри повернулся и сурово оглядел находящихся на грани истерики людей.

— Сядьте! — скомандовал он. — Я только что оказался здесь. Я знаю, что именно здесь случилось, но должен знать, как это произошло, чтобы все прекратить. Садитесь и отвечайте на вопросы.

Он предполагал, что за люди находятся перед ним. Это был тип людей, который польстил бы тщеславию профессора Кэйбла — а тщеславие у него было громадное и жадное. Кэйбл был блестящим студентом, и ему пророчили блестящее будущее. Потом он стал самым молодым профессором физики в Америке. Но его репутация оставалась прежней и ничуть не росла. Он был слабым преподавателем из-за высокомерного, надменного поведения по отношению к своим ученикам. Профессор Кэйбл не внес ничего оригинального в исследования, кроме претенциозных статей, объявляющих о чрезвычайно важных открытиях, которые никто никогда не проверял. В конце концов, его попросили с должности из-за попыток получить признание за обман с несуществующими открытиями. Фактически, он был непригоден для оригинальной, независимой работы, но тщеславие не позволяло ему согласиться с этим. Он вполне годился для работы под чьим-нибудь руководством, и был весьма полезен в качестве помощника Бретта. Тем не менее, теперь Кэйблу удалось все испортить!