Прогулки в пятое измерение - [30]

Томми встал на ноги. Стиснув челюсти, чувствуя в груди холодный ужас, он прицелился в голову с ужасной, полной острых зубов пастью, возвышающуюся над Эвелин. Он не мог целиться в сердце, потому что его заслоняло тело девушки. Опять прозвучала очередь. Нижняя челюсть твари буквально разлетелась на куски. Тварь должна была умереть уже дюжину раз.

Но она лишь закричала, оглашая джунгли своими воплями, затем побежала, продолжая вопить, прижимая Эвелин к своей чешуйчатой груди.

ГЛАВА IV. Мир Пятого Измерения

Томми в отчаянии ринулся в погоню. Эвелин крикнула еще раз, пока ревущая тварь бежала с ней, оглашая джунгли жалобными протестами, от которых содрогались папоротниковые деревья. Один раз она даже попыталась прыгнуть на своих чудовищных задних ногах, но потеряла равновесие, и чуть было не упала. Разрывные пули автомата Томми разбили кости, поддерживающие толстый хвост, нужный ей для баланса. Теперь этот хвост тащился за ней, как мясистое бревно, так что тварь не могла совершать обычные прыжки, покрывающие сразу много ярдов. Она неуклюже ковыляла, издавая вой и прижимая к себе Эвелин. Челюсть ее также была разбита, и она ломилась в темноту джунглей, а Томми Римес бешено преследовал ее.

В обычном состоянии тварь оторвалась бы от него за считаные секунды. И даже теперь, раненая, она стремительно мчалась вперед. Чешуйчатая, похожая на утиную голова поднималась на двадцать футов выше над устилающими землю листьями папоротниковых деревьев. Ее чудовищные задние лапы с каждым шагом покрывали несколько метров.

Томми запнулся и снова упал, а когда поднялся, вой твари уже слышался издалека. Он безумно помчался на звук, режа лучом фонаря, точно мечом, окружающую темноту. На пределе дальности света он заметил чешуйчатую, покрытую бородавками морду чудовища. Тварь двигалась быстрее, чем он. Томми беспомощно выкрикивал проклятия и бежал на пределе сил, перепрыгивая через упавшие стволы папоротниковых деревьев и плюхая по мелким лужам, разгоняя каких-то местных обитателей. Он бежал, задыхаясь, а тварь, уносившая Эвелин, становилась все дальше, и от этого в груди Томми разливался ледяной холод.

Через пять минут Томми уже совсем выдохся, между ним и тварью было не менее полумили. Через десять он совсем лишился сил, а вой, который издавало ковыляющее чудовище, начал слабеть. Через пятнадцать Томми уже едва его слышал сквозь хрипы собственного дыхания в груди. Но он продолжал бежать, не думая об опасностях, которые могли подстерегать его в ночных джунглях.

С одного ствола поваленного дерева он прыгнул на то, что показалось ему другим стволом, но тут же ощутил под ботинком нечто живое, широкое, сердитое и неистово шипящее. Что-то помчалось от него, треща упавшими сучьями, а Томми поднялся на ноги. Ругаясь^ молясь и рыдая.

И тут его внезапно бросило в пот. Дыхание выровнялось, бежать стало легче. Это пришло второе дыхание. Больше Томми не чувствовал себя обессиленным. Напротив, ему казалось, что может бежать, сколько угодно, и он не стал тратить времени. Внезапно он увидел в луче фонаря глубокую борозду гниющей растительности под ногами, в которой что-то блестело. Мускусный запах ударил ему в нос. Это был запах твари, а борозда — след от волочащегося за ней хвоста! Блестела же кровь, кровь, текущая из ран, нанесенных разрывными пулями. Кровь хлестала из ран, пока тварь ковыляла по джунглям, дико завывая.

Томми почувствовал, что еще пять минут — и он нагонит ее. Он был уверен в этом. Но прошло еще полчаса, прежде чем он настиг раненое чудовище, бредущее вперед, точно безумный автомат, высоко подняв искалеченную утиную голову. Колоссальные ноги двигались все медленнее, а в хриплом вое слышалась мука.

Руки у Томми дрожали, но мысли были ужасающе холодны. Он обогнул воющее чудовище и встал у него на пути. Он увидел Эвелин, по-прежнему прижатую к чешуйчатой груди твари, и послал очередь разрывных пуль в гигантский, толщиной в фут, голеностоп.

Чудовище свалилось, замахав гигантскими, как у ящера, лапами в стремлении удержать равновесие. Эвелин полетела куда-то в сторону. А Томми, стоя один в темноте каменноугольных джунглей на чужой планете, посылал пулю за пулей в содрогающееся, обмякшее тело твари. Пути разрывались внутри ее. Вырывались фонтанчики темной, издающей резкую вонь крови. Тварь умирала постепенно, как детонируют по очереди взрывающиеся гранаты.

Затем Томми пошел искать Эвелин. Он был вне себя от горя. У него не было ни малейшей надежды, что она могла остаться живой. Но когда он поднял ее, она тихонько застонала, а когда прокричал ее имя, она вцепилась в него с такой же мучительной, как страх, благодарностью.

Несколько минут они оба не могли думать ни о чем, кроме того, что она в безопасности, и они снова вместе. Затем Томми сказал, пытаясь прийти в себя:

— Я… Я догнал бы тебя быстрее… если бы был на роликовых коньках. — Усмешка его была совсем неестественной. — Но почему ты вышла из Трубы?

— Эти глаза! — Эвелин вздрогнула и прикрыла собственные глаза, уткнувшись лицом в плечи Томми. — Я внезапно увидела, как они глядят на меня. И я… не могла сопротивляться. Никто бы не смог! Я лишь чувствовала, как выхожу из Трубы и иду к нему. Это было так же, как загипнотизированная мышка сама идет к змее…