Прогулки с Вольфом - [110]

Первым исчезло хоть какое-то подобие тропы. Потом накрылась батарейка фонарика. Теперь я шел вслед за Вольфом настолько близко, насколько это было безопасно. Он энергично прорубал дорогу мачете, и размах был широк. У него-то был фонарик, но я не хотел рисковать. Третье несчастье, поразившее нас: его мачете, которое выскочило из руки, и улетело, кувыркаясь, в темноту, куда-то во мглу. Вольф опустился на землю и стал ощупывать все вокруг, пока — о чудо — не наткнулся на свое мачете. Наверно было бы лучше, если бы мы потеряли его там. Во всепоглощающей мгле я слишком близко приблизился к Вольфу, или Вольф сделал шаг назад слишком далеко — край его мачете слегка чиркнул меня по лбу. Это было настолько тонкое прикосновение, что мы почти не заметили его, но на самом деле поняли: «Вот это да! Совсем рядом!» В общем, после этого я решил, что смерть от падения меня устраивает больше, чем смерть из-за рассеченного черепа. И я стал держаться на расстоянии несколько шагов сзади от Вольфа.

Мы решили поменять план. Поскольку мы шли под гору, поверхность земли перед нами часто просто уходила вниз, обрываясь утесом. Когда мы спускались вниз вдоль ручья, то услышали какой-то шум. Потом вдруг выяснилось, что это был водопад высотой около 30 метров. Так что новый план состоял в том, чтобы идти по хребту вдоль ручья к его верховью, а потом по нему же идти к большой реке. На часах было 4 утра, мы были в пути уже более двенадцати часов. Из них первые три часа были простыми для нас, остальные же давались тяжело. Шли мы в темноте. Кости болели, осязание притуплялось, как мачете у Вольфа, и наши перспективы были мрачными и тусклыми, как свет, испускаемый его фонариком.

Мы наткнулись на небольшой водопад. Я присел на одно колено, и Вольф встал на него, как на ступеньку лестницы, по которой можно подняться. Я встал и уже руками подтолкнул его дальше, когда его нога уже стояла на моем плече, а другой ногой он искал зацепку на каменной стене. Оттолкнувшись, он оказался на верху водопада. Вольф встал, посмотрел вниз и говорит: «А как ты будешь забираться?»

«Не знаю», — ответил я, но начал подниматься, находя небольшую зацепку для ноги — одну здесь, другую там. В кромешной тьме, с двухпудовым рюкзаком, в резиновых сапогах, наполненных водой, я поднялся по отвесной стене. На самом деле она была лишь немного выше меня, но представлялась мне башней, нависшей надо мной. Мгновение — и я был наверху, лежа в ручье — вода текла по моей груди. Я как-то умудрился взобраться.

С чувством глубокого внутреннего удовлетворения я встал, такой гордый и высокий, и оказалось, что сделал это напрасно. Я совершенно забыл компенсировать тяжеленную рюкзачину у себя за спиной. С той же легкостью и изяществом, с какими я встал, теперь я рухнул назад, на водопад, пролетев метра два. Это случилось мгновенно, и у меня не было достаточно времени, чтобы отреагировать на падение. Но сработал инстинкт самосохранения. Я сгруппировался и благодаря скрученному спальному мешку в нижней части рюкзака избежал серьезной травмы, хотя приземлился прямо на задницу. Лежу я, значит, без движения и думаю, сломал ли я себе что-нибудь или нет. А может, я уже мертв? Вольф однажды рассказывал мне историю о том, что как-то раз ему представился Пеньяс-Бланкас как рай на земле. Ну, а теперь и у меня был свой собственный опыт обретения небес.

Я увидел тусклый свет. Что это? Ангел? Нет, это был всего лишь Вольф со светлым лучом фонарика и своей темной тенью, взирающий на меня сверху. Он спросил: «Ты как там?» «Невероятно», — было бы, пожалуй, правильным ответом. Я поднялся, и мы, наконец, решили остановиться на этом этапе. Вольф спустился обратно ко мне, и нам удалось поспать какое-то время рядом с ручьем, периодически просыпаясь, когда наши ноги вдруг соскальзывали с бережка в холодную воду. Тогда мы подтягивали свое сползшее тело на прежнее место, упирались ногами и снова пытались уснуть.

С утренним светом мы двинули к реке, где разошлись в разные стороны. Я отправился к Эладио самостоятельно, вспоминая тот день, когда я спросил у Вольфа, что же побудило его пригласить меня, болтающегося по свету, апатичного молодого человека, ищущего смысл жизни и набирающегося опыта, остаться и поработать с ним в лесу. Он ответил тогда: «Ты выглядишь так, как будто можешь носить мой рюкзак». У Вольфа есть способность из каких-то мелочей сотворять нечто гораздо более серьезное, чем ты бы мог подумать. Вот и здесь его простое приглашение поработать с ним оказало глубокое влияние на всю мою последущую жизнь».

Человеку, идущему по тропе, кроме физической выносливости и силы разума, требуется много ресурсов для поддержания силы. Один мой приятель как-то попросил меня узнать у Вольфа, чем он питается в лесу. Я рассмеялся и сказал: «Вольф выживает на конфетах и кофе». До недавнего времени, пока ему не поставили диагноз диабета, его карманы были набиты сластями. Понятно, что тот приятель имел в виду дары природы, собранные в джунглях, которые могли бы стать пропитанием для заблудившегося или травмированного путника. Вольфу фантастически везло, что он никогда не был травмирован в глубине леса, и он никогда не признавал себя заблудившимся. Но я все-таки задал ему этот вопрос.