Прогулки по опушке - [4]

Возможно в Сибири и аварийное приземление. Что будет при этом с журавлями – один вопрос, другой – что будет с Человеком-орлом, готов ли Анджело к аварийным посадкам, есть ли у него запас продовольствия и средства для выживанья? Анджело сказал, что может взять в мешок под «крылом» два килограмма калорийной еды. Ну а если случится беда? Анджело ответил, что есть передатчик и его могут найти вертолеты. О том, что дело это весьма дорогое, «Орел» не думает, над этим ломают головы журавлятники, надеющиеся на какой-то вертолет с Ямала и, конечно, на порядком уставшее от специфических дел МЧС.

В заключение разговора Анджело признался, что скучает в русских лесах по спагетти и по красному вину, но делает записи для будущей книги и ему не так важно, если полет будет прерван в самом начале.

И наступил момент демонстрации достижений. Я сказал, что приехал посмотреть, как лидер летает и как следуют за ним журавли. Анджело, потряхивая кудрями и сверкая рекламными нашивками на одежде, вышел «пощупать» ладонью ветер и сказал, что он отменно хорош. Но, сходив к журавлиным вольерам, Анджело неожиданно заявил, что лететь не может: «Боюсь турбулентных потоков вот от этого дерева». Слушая разглагольствования, рассчитанные на простаков, я не стал спрашивать, что думает Анджело о турбулентных потоках, ожидающих его не на обжитой площадке, а на пути в две с половиной тысячи километров.

Как и всем журналистам, мне показали пробег Анджело под крылом планера и журавлей, не хотевших не только летать, но и бежать за лидером. Пришлось итальянцу, облачившись в белый балахон (имитация облика журавля), подманивать птиц едою. Закусив, рыжие журавлята отошли и не обращали внимания на пробеги их лидера. Пришлось молодым ребятам, работникам питомника (тоже в балахонах), размахивая руками, стимулировать бег за летательным аппаратом. Снимать все это было неинтересно.

Позднее я спросил у друзей-журавлятников: отчего Анджело не захотел полететь? «Он почувствовал в вас человека серьезного, понимающего суть дела и испугался, что называется, ударить в грязь лицом». Короче, и Анджело, и журавлятники знали, что журавли еще не летают. Между тем для отбытия с журавлями к месту их старта в низовья Оби осталось четыре дня. Из журавлей нескольких «отчислили» по болезни. И не ясно было, сколько их предположительно поведет за собою Человек-орел, откровенно называющий себя спортсменом с авантюрным характером.

А не проще ли выпустить журавлей у границ Казахстана или даже Ирана, где предположительно они могут зазимовать? «Но ведь надо нарабатывать технологию…» – был ответ.

Вот такие дела с нашумевшим странствием журавлей. Подождем результатов. Я давно слежу за очень хрупкой программой спасения стерхов и очень хотел бы ошибиться, но, по-моему, затея эта, подготовленная «комом», на скорую руку, способна программу лишь скомпрометировать.

• Фото из архива В. Пескова. 23 августа 2002 г.

У Дона

Окно в природу

В жарком июле

Угораздило нас оказаться в пекле июля на Среднем Дону. Пожаловали ловить рыбу. Два партнера моих – завзятые удильщики – привезли снастей воз и маленькую тележку (буквально прицеп к машине). Опустим перечисленье предметов кочевого быта от палаток до сковородки. Главное – снасти. Все сверкало лаком и никелем, все было проверено в деле: крючки, катушки лесок, блесны, садки для рыбы. Я, презренный плотвичник, робел, глядя на это богатство. Но в дороге два друга моих, размышляя о сомах, сазанах, судаках, спохватились: а куда же будем рыбу девать? Это был очень серьезный пробел в стратегии маленькой экспедиции. Решили: станем одаривать рыбой тех, кого встретим на берегу. Я тоже решил: возьмут и плотву. И вот первое утро на берегу тихо текущей реки. Я, конечно, с дороги проспал, продрал глаза, когда два Мастера в резиновых сапогах, как в ботфортах, возвращались с уловом. Что же поймали? Полтора десятка, правда, крупной, в полторы ладони, плотвы. Я, разглядывая улов, причитал: «О, презренная Мастерами ужения рыбка, спасибо, что не оставила нас без завтрака!» Мастера посмеивались, но были озадачены. Начался обычный разговор об особенностях водоемов, о вкусовых привычках рыбы, о везении, наконец. Но осторожная разведка – а как у соседей – показала: не ловится у всех. Жарко! Рыба искала спасенья у донных холодных ключей и, похоже, совсем не кормилась.

Между тем мальчишка, ехавший мимо нашей стоянки на велосипеде, показал двух стерлядок и с полведерка нестыдной добычи. И все это поймано было снастью, намотанной на палку.

Атака на рыбу возобновилась. Две резиновые лодки курсировали по Дону, под кручей у лагеря на глубину были брошены закидушки. И опять – ничего! На удилищах дремали стрекозы, живцы на крючках от жары дохли. Попытка ночью прищучить рыбу на отмели бредешком принесла лишь щуренка величиной с карандаш. Мастера приуныли. Может, дело в наживке, приваде? Навестившие нас журналисты из Петропавловки и местный судья, между делом пишущий неплохие стихи, оставили много разных инструкций, полмешка жмыха и ведро манки с горохом – приваживать рыбу.

Солнце всходило и заходило. Противоположный песчаный берег реки с утра до ночи оглашался музыкой и воплями купальщиков. В два дня мы почернели, как жители берегов Конго, но рыбы не было. На уху, правда, кое-что попадалось, но чтоб одаривать рыбой – такого и не предвиделось.