Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - [45]

В сердце своем я ощущаю законную гордость. Нет, что ни говорите, а боевые линейные корабли являются главной ударной силой в любом морском сражении! Ведь именно мы несем на своей палубе тяжелые орудия, способные поразить противника. А всем прочим судам — подчас представленным в виде крошечной мачты на горизонте или просто исчезающе малого дымного облачка — отведена роль наших защитников и помощников.

Эсминцы прикрывают нас в бою, субмарины и крейсера служат разведчиками (получая взамен нашу защиту).

А где-то неподалеку прячется и самый молодой, самый современный член нашей команды под названием авианосец. (Выглядит он, честно говоря, довольно странно — огромный, плоский… уродливый компромисс между сушей и морем.) В таком вот составе — не один боевой корабль, а целая флотилия — мы и намереваемся вступить в бой.

Ого, посмотрите! Кажется, наш авианосец выпускает своих питомцев. Точно! Издалека я вижу силуэты самолетов — маленькие, почти игрушечные. Они взмывают с палубы авианосца — один, другой, третий, четвертый — и, покружившись в небе, устремляются к горизонту. Очень скоро им предстоит вступить в схватку с врагом.

Но где же в таком случае противник? Солнце стоит в зените и сияет так, что глазам больно. Кто-то, сжалившись, протягивает мне очки с дымчатыми стеклами. С их помощью мне наконец-то удается разглядеть вражеские самолеты — те самые, что направляются в нашу сторону с грузом бомб и торпед.

— Прямо по курсу эсминцы вступили в бой, — доносится с мостика.

Я всматриваюсь в даль — туда, где небо сходится с морем, — и действительно замечаю стаю наших верных гончих псов. Их задача — любой ценой защитить линейные корабли (то есть нас), и с этой целью они отвлекают на себя внимание авиации. В настоящий момент эсминцы отчаянно маневрируют, пытаясь отбиться от вражеских самолетов, а те наседают на них, подобно рою рассерженных шершней. Крылатые тени то и дело пикируют на эсминцы, едва не касаясь мачт. Да, похоже, ребята попали в серьезный переплет. Однако с появлением нашей авиации картина кардинальным образом меняется.

Теперь самолеты заняты друг другом: разбившись на пары по принципу «преследователь — преследуемый», они описывают длинные петли, резко снижаются и вновь взмывают ввысь. Флотилию эсминцев на время оставили в покое, и те, воспользовавшись моментом, решили ввести в действие дымовую завесу: на горизонте появляется черная шапка, которая быстро растет и расширяется, пока не закрывает всю сцену.

Не успел я перевести дух, как наше судно подверглось нападению. Больше всего меня поразило, насколько неожиданно атакующие самолеты появляются из-за сияющего солнечного диска. Только что небо казалось абсолютно чистым, а в следующее мгновение вам в уши бьет рокот моторов, и на палубу ложится зловещая тень бомбардировщика. Я самым постыдным образом прозевал появление неприятельской авиации. Но слава богу, у профессиональных моряков зрение получше моего. Да, вражеские бомбардировщики приблизились к нашему линкору, но остаться незамеченными им не удалось.

Стволы палубных орудий успели развернуться и теперь с мрачной решимостью устремлены в сторону непрошеных гостей. Вокруг нас разворачивается спектакль, о котором участники Ютландского сражения не могли даже помыслить: моряки бьются с летчиками. Корабли против самолетов!

Это было безумное зрелище, шедшее вразрез со всеми традициями военного искусства. Но как же это было прекрасно! Как завороженный, следил я за разворачивавшейся схваткой. Меня обуревали противоречивые чувства. Я, естественно, болел за свою «команду» (да так, что рука сама тянулась к несуществующей гашетке пулемета), но одновременно не мог не отдавать должное отчаянной смелости «вражеских» пилотов. На моих глазах крошечный «Флайкэтчер» внезапно сбросил скорость и спикировал на наш фор-марс в той же безрассудной манере, в какой ночной мотылек падает на горящую лампу.

И все это время он поливал пулеметным огнем нашу палубу! Я следил за гибельным маневром истребителя, и в какой-то миг мне показалось, что он действительно рухнет, запутавшись в радиоантеннах. Однако в самый последний момент двигатель снова взревел, и «Флайкэтчер» взмыл в небо. Я успел заметить, что один из наших истребителей последовал за ним, а в следующую минуту потерял их обоих из виду.

С двух сторон нас атаковали торпедоносцы. Выглядело это устрашающе: тяжелые крылатые машины с ревом пикировали на нас и, снизившись до высоты в двадцать футов, сбрасывали в море серебристые торпеды. Я, в который уж раз, возблагодарил Бога за то, что это всего лишь учения. Ибо торпеды — это серьезно! Когда доходит до торпедной атаки, флоту приходится спешно отступать. Тут уж все правила побоку! В такой миг никто даже не вспоминает о равнении в строю. Да и на кого равняться? Где он, этот флагманский корабль? Возможно, тоже сбежал… или уже пошел на дно?

Честно говоря, такого я не ожидал. Представьте себе картину: дерзкие летающие бестии кладут в море свои блестящие яйца, а самые большие в мире корабли ударяются в паническое бегство. И каждого капитана заботит только одно — как бы избежать столкновения с этими проклятыми штуками, которые плывут в его сторону, оставляя за собой бледно-зеленые следы на поверхности моря. Торпеда — тварь с непреклонным характером. Она не спешит наброситься на врага. А к чему пороть горячку, коли ты уверен в победе? Очутившись в воде, торпеда выискивает ближайшую цель и медленно, но неотвратимо движется в ее сторону. Поверьте, это ужасное ощущение — когда стоишь на палубе и наблюдаешь, как приближается твоя погибель.