Прогулка по лесам - [18]

Я думал, что мы все время будем идти в толпе людей, но на самом деле путешественников было мало – три студента из университета Нью-Джерси, пара пожилых людей в отличной форме, направлявшихся на свадьбу дочери в Вирджинию, неуклюжий парень из Флориды по имени Джонатан. Короче, к северу направлялось примерно два десятка человек. В силу того, что все шли с разной скоростью и отдыхали в разных местах, три или четыре раза в день ты встречал уже знакомых тебе людей – особенно на вершинах гор с панорамными видами или у рек с хорошей водой, ну и, конечно, в деревянных укрытиях, которые располагались далеко друг от друга, обычно на полянках в дне пути совсем рядом с тропой. В итоге ты хотя бы чуть-чуть был знаком со всеми туристами, и хорошо знаком – если встречался с ними по ночам в укрытиях. Ты становился частью неформального общества, неких слабых, но ощутимых уз между людьми разного возраста и положения, но находящихся в одинаковом состоянии и испытывающих одни и те же неудобства, видящих те же красоты, желавших одного и того же.

Даже в популярное для походов время лес является отличным местом для одиночества, и я находил это одиночество, не видя ни души многие часы, когда долго-долго ждал Каца, а мимо меня никто не проходил. Когда это случалось, я оставлял рюкзак и шел его искать, чтобы проверить, как он. И ему это было приятно. Иногда при этом он гордо нес палку, которую я забыл у дерева, когда остановился завязать шнурки или подогнать рюкзак. Мы следили друг за другом. Это было мило. Не могу сказать иначе.

Около четырех мы находили место для лагеря и раскидывали палатки. Кто-то шел набирать и фильтровать воду, кто-то готовил горячую лапшу. Иногда мы общались, но чаще всего сидели в дружелюбной тишине. К шести часам темень, холод и усталость загоняли нас в палатки. Кац засыпал немедленно. Я читал час или около того с помощью удивительно хорошего налобного фонарика, который, как фара от велосипеда, бросал четко очерченный круг света прямо на страницу. Я читал, пока плечам и рукам не становилось холодно, пока они не уставали от попыток поймать свет. Тогда я погружался во тьму и слушал ясные и отчетливые звуки ночного леса, вздохи и шепоты ветра и листьев, тяжелый скрежет сучьев, бесконечное бормотание и движение, похожие на шумы в больнице после того, как там выключили свет. Потом я наконец засыпал. Утром мы просыпались, дрожа, растирая руки и бессловесно жалуясь, упаковывали рюкзаки и снова углублялись в огромный лес.

На четвертый вечер мы нашли нового друга. Кац и я сидели на маленькой полянке около тропы с уже растянутыми палатками, ели лапшу, наслаждались тем, что можно просто сидеть, когда полненькая, очкастая девушка в красной куртке и с рюкзаком огромного размера вышла на нашу полянку. Она посмотрела на нас так, как смотрят люди, либо постоянно находящиеся в замешательстве, либо те, кто плохо видит. Мы поприветствовали друг друга, обменялись мнением о погоде и о том, где мы находимся. Затем она посмотрела на сгущающиеся сумерки и объявила, что поставит палатку рядом с нами.

Ее звали Мэри Эллен. Она была из Флориды, и, как Кац навсегда определил ее, используя особый, благоговейный тон, она была произведением искусства. Она говорила не останавливаясь, кроме тех моментов, когда прочищала евстахиевы трубы, что делала часто, защемляя себе нос и выдувая воздух через закрытые ноздри с такой силой, что любой пес, даже самый храбрый, выскочил бы от страха из-под дивана и спрятался бы под столом в другой комнате. Я давно знал, что часть божественного плана заключается в том, что в своей жизни я должен провести немного времени с самыми глупыми людьми в мире, и Мэри Эллен стала доказательством того, что даже в Аппалачах я от этого не избавлен. С самой первой секунды стало понятно, что она настоящая редкость.

– Что едим? – спросила девушка, присаживаясь на свободное полено и подняв голову, чтобы заглянуть нам в миски: – Лапшу? Глупо. В лапше ваще никакой энергии нет. Типа совсем. – И она прочистила ухо: – Это палатка Starship?

Я посмотрел на свою палатку:

– Не знаю.

– Глупо. Наверное, они тебе в магазине мозги запудрили. Сколько заплатил?

– Не знаю.

– Слишком много, вот сколько. Надо было брать всесезонную палатку.

– Это и есть всесезонная палатка.

– Прости уж за такие слова, но это типа дико тупо приходить сюда в марте без всесезонной палатки. – И она снова прочистила уши.

– Это всесезонная палатка.

– Хорошо, что ты пока не замерз. Надо тебе вернуться обратно и дать в рыло парню, который тебе ее продал, потому что он ну как бы вообще на тебя забил.

– Поверь мне, это всесезонная палатка.

Она опять прочистила уши и потрясла головой:

– Вот всесезонная палатка. – И она показала на палатку Каца.

– Это абсолютно такая же палатка.

Она снова на нее посмотрела:

– Пофиг. Сколько километров сегодня вы прошли?

– Примерно шестнадцать.

На самом деле мы прошли 13,6. Но мы еще поднимались на красивые скалы, включая высоченную вершину под названием Гора Проповедников, самую высокую после горы Спрингер. За этот подъем мы наградили себя дополнительными километрами – просто для того, чтобы поднять дух.