Профессорская дача - [14]

– В самом доме присутствует как минимум один пробой слоев, – начал оперативник, – Работающий в той или иной мере постоянно, но в нашем случае оживший еще и от близости медиума. Да, Марина Фомичева оказалась потенциальным медиумом, хотя сама это не осознает.

– Надо же, как совпало, – удивился Старик.

– Как мы и договаривались, я отправил Фомичевых в Москву, но на активность пробоя это в ближайшее время не повлияет, полагаю. Так что, рассчитываю сегодня ночью познакомиться с тем, что осталось от профессора, Андрей Фомичев на фотографии его опознал. Беглый осмотр возможных тайников не выявил, но у меня весь вечер впереди. Что есть уже, так это остатки прибора, созданного профессором. Прибор желательно вывезти к нам, для Мстислава Валентиновича. Теперь, интересное о самом профессоре: соседка его отъезда в Москву не видела, и видел ли кто-то этот отъезд вообще, сообщить затрудняется. Такое впечатление, что все стихийно приняли за истину наиболее простой вариант. Хорошо бы посмотреть, что было по этому делу у милиции. Далее, сама соседка о паранормальной активности знает, с посторонними обсуждать не желает, хотя подспудно хочет предупредить. На этот момент у меня всё.

– Дополню твои наблюдения, – вполне ожидаемо сказал Старик, – Дело о пропаже я уже читал, конкретного свидетеля отъезда там нет, так что тут ты прав. Сработала формальная логика, что раз нету – значит уехал. Заодно я поднял заключение о смерти его жены – тут тоже все не просто. Сорокалетняя здоровая женщина скоропостижно скончалась от сердечной недостаточности. Подозреваю, что ей в этом помогли, чтобы купить затем у наследника дачу. Тем более что наследник отчаянно нуждался в средствах для сложного размена квартир между родственниками. А дальше вклинились твои друзья, купив дачу первыми.

– Тогда задачи ясны, – подытожил Сергей, – Ищу бумаги профессора, выясняю его судьбу. Хотя, это даже одна задача, а не две. Параллельно пытаюсь изловить наших оппонентов.

– А вот с этим – поосторожнее, – в голосе Старика проскочили тревожные нотки, – Ты не геройствуй там! Если что почуешь – сразу вызывай группу захвата!

– Есть не геройствовать!

– Вот то-то! – сказал Старик и повесил трубку.

Группа захвата – это хорошо, только успеет ли он ее вызвать, когда придет время? Лучше заранее рассчитывать на себя. Чувства Старика ему тоже были более чем понятны – про засаду, где еще совсем молодой тогда оперативник потерял своего напарника и друга, Александр Иванович рассказывал не раз. Сергей каждый раз пытался представить, как бы он сам вел себя там, на Божедомке, и всегда приходил к неутешительному выводу. Точно так же.

Как и обещал, Сергей тщательно обыскал все возможные места тайников – столы, шкафы, дряхлое кресло и протершиеся диваны. Простучал все стены на обоих этажах, и даже нашел пропущенную новыми хозяевами кладовку, в которой одиноко стоял заскорузлый керогаз. Тайник упорно не находился. Сергей даже стал размышлять, не ошибся ли он в своих предположениях, но за недостатком информации махнул на это рукой. Заняться больше было решительно нечем. Он налил себе кружку крепкого чая, включил древний ламповый радиоприемник, пощелкал переключателем диапазонов. Вскоре ему повезло напасть на целую программу романтических песен. «А я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги» – пел Юрий Кукин.

– А я еду, а я еду за деньгами, за туманом ездят только дураки, – подпевал Сергей, вспомнив студенческую переделку.

Но все хорошее включая и песни, рано или поздно заканчивается. Диктор начал подробно рассказывать про Папуа – Новую Гвинею, и Сергей, зевнув, выключил радио, а затем и свет в комнате, вытянулся на кровати и стал ждать. Через полчаса он впал в привычные полуявь-полусон.

Сергей открыл глаза: ага, начинается! Он вскочил и неслышным волчьим шагом взлетел по лестнице в мансарду. Пусто, но это явно ненадолго. Значит, в угол – и ждать! Темнота возле лестницы потекла и превратилась в черную фигуру. «Профессор!» – узнал Сергей. Черная фигура неожиданно четко прошла на середину комнаты и остановилась, делая какие-то движения руками. Сергея призрак явно не замечал.

– Профессор Никишин, Петр Иванович! – тихо позвал Сергей.

Профессор распрямился, вскинул руку к голове, сделал шаг вперед и исчез. В голове Сергея вспыхнула и исчезла какая-то непонятная картина, отозвавшаяся тут же вспышкой головной боли.

– Прав был Старик, не свихнешься, так инсульт словишь, – пробормотал Сергей, – Но хотя бы понял чуток…

Он заглянул для порядка в одну и другую боковые комнаты, потер пульсирующее болью надбровье и отправился вниз. Там ничего не изменилось, охрана периметра продолжала светиться зелеными огоньками. Сергей сел на кровать напротив пресловутого зеркала, соединил пальцы на руках и начал размеренно дышать, пытаясь выгнать головную боль.

– Что же я увидел? – прошептал он, пытаясь восстановить картину.

Боль постепенно утихла, но картина никак не давалась. Самое печальное было в том, что это видение могло никакого отношения к делу и не иметь, а быть притянутым неизвестно откуда общим всплеском искажения реальности. Такие случаи были, его коллега-оперативник Юрий видел в определенных местах одни и те же вспышки – воспоминания, явно реальные, но не имеющие явного смысла. А профессора теперь не спросишь – он так и ходил бы, как бесконечно повторяемый кусок фильма, безобидно и бессмысленно.