Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [8]
21//22
уточнен комментарий. Текст дневников, как и многие другие документы русского зарубежья, написанный по старой орфографии, печатается по современным нормам и правилам, явные описки исправлены без оговорок; по мере необходимости унифицировано обозначение дат; авторское написание имен собственных сохранено. Авторская стилистическая правка учитывается, однако вычеркнутые автором по соображениям самоцензуры фрагменты текста и значимые слова воспроизводятся в прямых скобках [ ], сокращенные слова раскрываются в угловых скобках < >.
Знакомство с поэтическим творчеством Л. Ю. Бердяевой помогает дополнить светлый образ женщины — страстной, страждущей, искавшей и обретшей в конце концов свой Путь и Истину. Стихи также хранятся в РГАЛИ>[51]. Кроме трех стихотворений, увидевших свет в дореволюционной «Русской мысли», несколько стихотворений были опубликованы в предисловиях к дневникам в журнале «Звезда» и сборнике «Встречи с прошлым». Здесь печатаются по автографам все хранящиеся в РГАЛИ поэтические опыты Л. Ю. Бердяевой: как стихи, переписанные набело и имеющие завершенный вид, так и черновые варианты. Они публикуются по новой орфографии с расстановкой знаков современной пунктуации, в ряде случаев варианты приводятся под строкой.
Дневник и стихи Л. Ю. Бердяевой, представленные в книге, перекликаясь друг с другом, являют собой органичную цельность. Фактографичность дневниковых записей, все более лаконичных и отрывочных в 1940-е годы, дополняется поэтическими образами и чувствами, приоткрывая непосвященному мир необыденности и духовности, окружавший эту удивительную супружескую чету.
Е. В. Бронникова
22///23
ДНЕВНИКИ
Тетрадь первая
1934
Суббота, 20 окт<ября>
Ждали Ни к обеду. Он опоздал, т. к. был задержан процессиями похорон Пуанкарэ>[52]. Рассказал, что в книжном магазине Vrin, где он всегда берет книги, вел беседу с V., и тот ему сказал: «Вот всегда так! Ругают духовенство, а умирают, и это духовенство их хоронит. Пуанкарэ был масон и к католичеству не имел отношения, но родные устроили ему эти похороны».
Ни: «Всюду одно и то же! Всюду ложь! Ты знаешь (обращается ко мне), в последнее время меня преследует эта мысль: ложь! Всюду ложь! И как трудно жить тому, кто это видит! Вот почему мне теперь так близок Толстой».
[Я: «Я думаю, что большинство людей живут и действуют вполне искренно, а лживы те, которые во имя своих интересов и целей прикрываются и религией, и политикой, и моралью».
Ни: «Но как трудно жить тому, кто слишком хорошо все это видит!»
Я: «Но я предпочитаю эту трудную жизнь всякой другой. Лучше быть зрячей, чем слепой или полуслепой».]
Встав из-за стола, Ни бежит по лестнице в кабинет. Я вхожу вслед за ним...
Ни: «Я сегодня еще ни разу не присел за стол и ничего не написал. Это такое мученье, так хочется скорее за письменный стол!»
[Я целую его в голову и ухожу. Через несколько минут к нему идет Фед. Ив. Либ>[53], наш милый, уютный Фед<ор> Ив<ано-вич>. Они о чем-то говорят, а затем Ф<едор> И<ванович> спускается вниз заниматься с Женей>[54] рус<ским> языком.]
Сегодня Ни показал мне биографию Желябова>[55] и прочитал то место, где Желябов задает вопрос о том, можно ли есть се-
27//28
ледку, не роскошь ли это. Там же описание его постели на рогоже и бревне.
[Я:] Вывернутая наизнанку христианская аскеза!
Пришел о. Стефан>[56], тихий, спокойный. Он занялся переплетом для заработка. Я рада, что он опять в Париже и есть около мамы>[57] хороший священник. К чаю приехала Нина Ивановна (княг<иня> Авалова>[58]. С ней говорили о новых книгах. Она много и серьезно читает, несмотря на службу, ребенка. Одна из женщин [немногих] с подлинной жаждой знаний и духовного развития. Любит Блуа[59], Розанова...
Вечером Ни должен был ехать на собрание[60] с докладом Эренбурга о советских писателях, но собрание было отменено. Ходят слухи, будто младороссы[61] готовят демонстрацию Эренбургу.
Воскресенье, 21 октября
Утром на обедне в St.-Germain. Чудесный орган. К 5-ти ч. у нас: проф<ессор> Heinemann, уволенный из Франкфур<тско-го> универ<ситета>, философ[62], Г. П. Федотов[63] и Фед. Ив. (проф. Lieb). Воскресенье «мужское», ни одной дамы! Говорят по-фр<анцузски> на темы главным образом философ<ские>. Пр<офессор> Heinemann недавно приехал из Германии и говорит о полном одичании страны, о невозможности печатать и издавать фил<ософские> книги. Гитлер, по его словам, язычник. На похоронах Гинденбурга[64] он сказал: «Великий вождь ушел в страну Валгала[65]!»
Разговор очень оживленный. Ни шутит, острит, весел. На вопрос Heinemann'a, пишет ли он что-нибудь новое, Ни, смеясь: «Вот Шестов[66] в прошлый раз сказал, что за лето ничего не писал, не читал и ни о чем не думал и от этого очень поправился, а вот я, если б мне прописали хотя бы неделю ничего не писать и не читать, то я бы стал буйным помешанным!»
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса... ...со скоростью мира».
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".