Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [43]

Я знаю, знаю, Ни, и как хочется мне, чем могу, облегчить твою жизнь, оградить тебя от всего тяжелого, от бремени забот, часто для тебя непосильных.

Все это время в доме у нас тихо. Мама лежит, хотя ей лучше, но слаба очень. Дни уходят в заботах по дому и уходе за ней.

Вторник, 5 ноября

2-я лекция Ни по философии (о познании)^[271]. Тема очень трудная для более или менее популярного изложения (имея в виду состав слушателей). Но Ни обладает даром ясного изложения самых трудных тем. Слушателей не меньше, но состав их трудно определить: все возрасты и положения: шоферы, студенты, монахи, врачи, дамы...

Среда, 6 ноября

Продолжаются чудесные ясные дни. Утром у мамы о. Стефан со Св<ятыми> Дарами. Остается у нас завтракать. Очень огорчен историей с о. Булгаковым. [О. Стефан — ясный, тихий, добрый. Священник по призванию. Раньше был офицером в армии Корнилова и проделал весь героический Ледяной поход[272].] Ни полдня на заседании в YMC'e.

Пятница, 8 ноября

Ни купил 1 Nомёр «Vendredi»*, нового журнала фр<анцуз-ских> писателей, сочувствующих «front populaire». Программа, по словам передовой статьи: от Жида до Ж. Маритэна. Что

* Так у Л. Ю. Бердяевой.

122//123

выйдет из этой смеси — неизвестно. Хорошо, однако, то, что журнал этот принадлежит группе писателей, а не финансистам, как все газеты и журналы Франции, да и всего мира.

Был милый Либ. Очень занят выпуском своего журнала «Orient und Occident», кот<орый> временно не выходил, а теперь возобновляется^[273].

Дни уже холодные, хотя ясные. Я занята была пересадкой наших цветов на зиму. Очень люблю эту работу с цветами... Вечерами читаем вслух «Рудина». Нинаходит, что это лучший роман Тургенева.

Суббота, 9 ноября

Была на исповеди у о. Ав<густина>. После исповеди он сказал мне, что окончил свою новую книгу «Мысль и свобода воли»^[274]. Хотел бы приехать к нам прочесть введение в книгу. Но мне пришлось отложить это чтение ввиду болезни мамы.

Воскресенье, 10 ноября

К чаю у нас: И. И. Фондаминский, Pierre Pascal (бывший коммунист), Н. А. Тургенева, Е. С. Муратова^[275], П. К. Иванов, Ф. И. Либ. И. Фондаминский недавно вернулся из Германии и рассказал много интересного. По его словам, ³/₄ немцев уже против режима Гитлера, но власть все усиливается, опираясь на полицию и штыки.

Говорили о России, о том, что там нарождается новая интеллигенция, которая придет на смену с новыми духовными запросами. «Улита едет, да когда приедет», — думала я. Впрочем, в России все совершается как-то не органически, а катастрофически, а потому никакие пророчества о ней невозможны.

Вечер прошел очень оживленно.

Понедельник, 11 ноября

День заключения мира^[276]. Всюду военная музыка, речи, шествия... Почему все официальные праздники всегда носят такой специфически скучный и холодный вид? Праздник должен рождаться изнутри, а не извне, по указу, по календарю.

Вторник, 12 ноября

Погода опять весенняя, солнечная. Только что в нашем дворе можно было наблюдать смешную сцену: я, сестра и проф<ессор> теологии Фриц Либ выбивали ковер из кабине-

123//124

та Ни. Ни ушел, и мы воспользовались его отсутствием для уборки его комнаты, т. к. благодаря болезни нашего постоянного помощника в этих делах мы с сестрой решили делать все сами, а деньги посылать ему на лекарство. Однако ковра мы не осилили. И тут на помощь нам явился милейший Фриц или (как он любит, чтоб его звали, из любви ко всему русскому) Федор Иванович.

Вытаскивая ковер, он говорит: «Я заметил, что все мои приятели к 40 годам делаются буржуазными, даже Барт. Я этого не понимаю. Мне все это так чуждо, весь этот дух мне противен». Это верно. В нем такое отсутствие этого духа, такая свобода от всего условного, внешнего. С ним так легко, так просто, как бывает только с детьми, с цветами, с зверями. Мы очень его полюбили и рады, что он как-то незаметно уже вошел в нашу жизнь. Почти ежедневно к концу завтрака появляется его милое, ласковое лицо с детски-светлыми глазами, взъерошенным чубом на голове, в широком скорее кафтане, чем пиджаке, наполненном брошюрами, каталогами всех издательств мира. Пьет кофе, беседуя с Ни, а затем практикуется, разговаривая по-русски с сестрой или с мамой, или со мной. Говорит уже довольно бегло, но акцент плохой.

У Ни вчера был молодой швейцарец, кот<орый> пишет диссертацию о понятии свободы у Ни по сравнению с Кальвином и Лютером. Очень симпатичный юноша, социалист-христианин, член рабочего союза в Швейцарии.

Вечером 3-я лекция Ни. Тема «О человеке» — основная тема его философии^[277]. Читал с одушевлением. Я с горечью думала: «Такую лекцию нужно было бы читать перед тысячной аудиторией. Она так насыщена глубокими мыслями, так богата содержанием, так много дает всякому, кто обращен к основным вопросам человеческого существования, к основным проблемам жизни».

Четверг, 14 ноября

Два года тому назад у меня была страшная встреча в вагоне трамвая с одной француженкой — Laurent. Она вдруг заговорила со мной так, как будто давно меня знает: «Мне кажется, что

124//125

я знаю вас лучше, чем вы знаете себя», и т. д. и т. д. И странно: я почувствовала к ней какое-то влечение и поняла, что встреча наша не случайна. Она дала мне свой адрес (недалеко от нас), и мы решили встретиться. Я была у нее. Она — вся вибрирующая, тонкая, слегка экзальтированно-религиозная... Культуры мало, но есть очарование утонченности всей ее натуры. Напоминает хрупкую, изящную японскую статуэтку, вазу, скульптуру... Наши встречи продолжались около года, а затем как-то непонятно оборвались, но я знала, что опять возобновятся. И вот через год она, узнав о болезни мамы, пришла, но сестра ее не приняла — маме было в тот день хуже. Я, узнав о ее приходе, написала, <чтобы> поблагодарить за внимание и сказать, что хотела бы увидеть ее и жалею, что не могли принять. На другой день она опять пришла и пригласила меня на прогулку с ней. Вместо прогулки зашли к ней и долго говорили. Связь вновь образовалась, но странно как-то, будто на каком-то ином плане... Расстались духовно близкими... Отношения с ней для меня лишнее подтверждение связи душ в предсуществовании. Иначе понять их нельзя, настолько они непонятны и необычны.