Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [30]
Суббота, 9 февраля
Утром письмо от Флоранс. У ее мужа удар. Парализована вся правая сторона. Бедная Флоранс, такая измученная, и вот новое страдание. Ее муж — больной деспот, но все же она к нему привязана и жалеет его.
Начала читать Тареева>[181] (Евангелие) и статью в «Esprit» «Origines du monachisme»* De Becker'a>[182], а более легкое чтение — Proust'a.
Яркий солнечный день, но очень холодно. Ни работает дома. Ему из Испании опять предложение издать «Достоевского», а из Англии — «Судьбу человека в современном мире»>[183].
Интересная беседа: Ни, я и сестра о книге Кирхегарда «Crainte et tremblement»**>[184].
Окончила статью De Becker'a о монашестве. Не думаю, чтоб эта статья понравилась Риму. «Не вливают новое вино в мехи старые». В этом трагедия всего нового, желающего влить себя в старое или хотя бы приспособить себя к нему.
Воскресенье, 10 февраля
Мороз, ветер утих, и я после завтрака иду гулять в лес. Ни приглашен к M-r Gillouin>[185]. Это тот, кот<орый> писал о нем восторженную статью в «Nouv
Ни возвращается к ужину и рассказывает о собрании у Gillouin. Было 60 человек, смесь разных направлений и партий. Разговоры шли по группам. Ни больше с Dugrain — председ<ателем> общества «Vérité»>[186]. Типичный французский прием.
Вечером М. А. Каллаш рассказывает о своем духовнике в Москве — покойном о. Алексее Мечёве>[187], о его прозорливости. Ни знал его, был перед изгнанием, и он благословил его образком, кот<орый> Ни всегда хранит.
* «Происхождение монашества» (фр.).
** «Страх и трепет» (фр.).
85//86
Понедельник, 11 февраля
После морозов сразу мокрый осенний день. Хотела погулять, но грязь в нашем садике, а в город выходить неохота.
В доме тихо. Ни работает над книгой о коммунизме, заказанной ему в Англии. Такие тихие дни способствуют созерцанию, углублению. И странно думать, что так близко от тебя громадный Париж с его напряженно мятущейся жизнью... Я люблю этот контраст, люблю издали знать эту жизнь, не входя, как бы обходя ее. Люблю и Париж за то, что в нем, как в фокусе, отражено все: и светлое и темное, что есть в мире. От меня зависит, что брать, а что отбрасывать.
Вторник, 12 февраля
Coup de théâtre!* Письмо от В. Н. Ильина к Ни. «Дорогой Н. А. (!?), это я написал статью о Вас в "Возрождении", а затем объяснение: сделал это потому, что "не мог вынести того, чтобы такая "красавица душа", такой "аристократ духа", как Вы, мог соблазниться Белинским, Чернышев<ским> и подобными им плебеями"». И вот он, В. Н. Ильин, взял на себя суд над этой «красавицей» подобно тому, как Шатов судил Ставрогина, дав ему пощечину. [Затем идут вопли, стенания, раздирания, страдания, что разорвал с Н. А. и всеми нами. А подпись — «горячо любящий и преданный».
Что это: бред или новый шантаж? Что бы то ни было, а ничего, кроме омерзения, ни его поступок, ни покаяние вызвать не могут.]
Первое, что сказал Ни, прочитав этот документ, было: «Кто, однако, дал ему право судить меня?»>[188]
[Если б так поступил какой-нибудь взбалмошный мальчишка, думаю я, но ведь это человек уже немолодой, христианин, образованный (окончил два высших уч<ебных> заведения>[189]) и ныне проф<ессор> литургики в Богословской Академии>[190]!]
Был у Ни Брэнстэд>[191] — приглашать в «Свободную Трибуну»>[192]. Еще одна говорильня! Эти говорильни здесь вздымаются и лопаются, как мыльные пузыри, но, видно, люди нуждаются в том, чтобы выявлять свою энергию, хотя бы в словах.
*Неожиданность (фр.)
86//87
Ни, конечно, обещал когда-нибудь выступить. Он никогда и никому не может отказать, «чтоб не обидеть».
Идем на лекцию Ни >[193].
Среда, 13 февраля
Ни получил сегодня письмо от Монбризона>[194], в кот<ором> он возмущается статьей Ильина] и говорит: «Get article plain de haïne et des mensonges excite en moi les sentiments guerriers»*. Это говорит француз, но ни один из русских ничего подобного Ни не написал. По поводу этого письма М<онбризона> Ни говорит: «Я живу за границей уже скоро 12 лет, и за это время ни один русский не написал обо мне доброго слова, а ругали многие: П. Струве>[195], Мережковский>[196], К. Зайцев>[197], И. Ильин>[198], а в России похвалил только один Розанов>[199], остальные или молчали, или тоже ругали. За границей же только и слышу похвалы, интерес, внимание».
Сегодня письмо от издателя Stock с предложением издать книгу "[200]Судьба человека".
Говорили о книгах Пруста, кот<орые> я окончила («Temps perdu» и «Temps retrouvé»**).
После чтения у меня впечатление, что это писатель, кот<орый> живет лицом назад, а не вперед. Весь смысл жизни у него в прошлом, в воспоминании, в переживании того, что было. Горизонт замкнут, нет прорыва. И люди для него интересны лишь поскольку они были, а не есть. Пруст жаждет все восстановить, воскресить, но зачем? В чем видит он смысл воскресенья того, что было? На это он не отвечает.
Погода такая мерзкая, что я отменяю визит к M-me Pascal (увы! уже третий раз).
Пятница, 15 февраля
Говорим с Ни о Кирхегарде. «Почему для него вера выше любви?» — спрашиваю я.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".