Профессия — солдат - [5]

Дермод с горечью усмехнулся: расправиться со стражей!.. Те, которые устанавливали Законы, отнюдь не были глупыми.

Галактов практически не контролировали, так как с их стороны не существовало опасности восстания. Зато в колониях стражей было больше чем достаточно. Колонии были источником неприятностей и потенциальными центрами бунтов во всей Галактике, о чем стража отлично знала, используя необходимые по ее представлениям средства безопасности. Дермод, однако, был уверен, что на этот раз даже стражники не совладают с развитием событий.

Он постарался пересилить свое плохое настроение. Зайдя в один из баров, он окинул помещение взглядом. Двое офицеров сидели за дальним столиком и о чем-то вполголоса спорили. Дермод подошел к ним и, наклонившись, спросил:

— Я могу угостить вас, коллеги?

Этим способом, да, впрочем, и многими другими, он в течение трех недель познакомился с большим числом своих солдат. Надо было признать, что особого восторга испытать не пришлось. Но так как он считал себя немного психологом, то уверовал, что разговоры с ними принесли определенную пользу. До того как произошел случай, который заставил его окончательно порвать с прежней жизнью, он учил историю и психологию в Галактическом университете.

...Поднимаясь вверх на небесно-голубых столбах ракетного выхлопа, двадцать семь тяжелых транспортов стражи, набитых солдатами и их снаряжением, покинули Землю. Десятью днями позже, во время которых Дермод уговорами и угрозами склонял своих офицеров к принятию его новой смелой концепции ведения войны, они приземлились на Военной Планете номер 3, которая была выбрана как наиболее подходящая для проведения войн между теплокровными, дышащими кислородом жителями Галактики. Но прошло еще два дня, прежде чем пустые корабли улетели, а сопровождавшие земную армию советники из стражи удалились на свою базу, расположенную в пятистах милях от лагеря землян. Только тогда Дермод, вздохнув, начал готовиться ко второму этапу своего Плана.

У него было, по крайней мере, четыре недели свободы действий. Это был период, который давался офицерам и солдатам для ознакомления с местностью, с оружием, в общем, для вхождения во что-то вроде боевого настроения. Либо наоборот: те, кто принимал всерьез пропагандистские речи советников, должны были принять решение о сдаче в плен. В конце этого четырехнедельного периода — Дермод знал об этом, — должны были прибыть психологи стражи, которые опять будут увещевать их, и только тогда, наконец, будет отдан приказ начать войну.

Во всяком случае, так это выглядело до сих пор...

3

В первый день, когда они стали свободны от присутствия стражи, Дермод решил провести инспекторский смотр своего войска.

Когда он шел вдоль шеренги солдат, то видел в их глазах только удивление и недоверие. Конечно, все помнили его как майора, который упал в обморок во время появления гусенниц, и чего это он вдруг появился с погонами полковника на плечах? И почему этот, так быстро растущий в звании командир, проводит инспекцию только с двумя офицерами, вместо того чтобы тащить за собой всю свою свиту? Почему, раз об этом уже говорится, на всем плацу не видно ни одного офицера?

Когда Дермод скомандовал «вольно» и поднялся на трибуну, выражение «он привлек всеобщее внимание собравшихся» было бы недостаточно точным. Несколько минут он молча стоял перед ними, разглядывая своих подчиненных, перекладывая микрофон из одной руки в другую. Но, наконец, нарушил тишину:

— Вы наверняка теряетесь в догадках, пытаясь понять, кто же я на самом деле, и будете в этом совершенно разочарованы, так как я не дам ответа на мучаюшую вас загадку. Я сейчас не буду удовлетворять ваше любопытство, офицеры займутся этим вечером. Достаточно будет, если я скажу, что некоторые сведения необходимо будет держать в секрете от стражников. Сейчас же я намерен вам рассказать о наших врагах, их физическом строении, об оружии, которым они будут владеть, об эффективных способах их поражения. Ознакомлю вас также с тактикой и стратегией, которые должны будут обеспечить нам победу в этой войне.

Не один рот раскрылся в недоумении от этих слов, смысл которых сводился только к одному — что можно достигнуть чего-то, недостижимого уже века...

Дермод сделал вид, что не замечает этого, и продолжал говорить дальше.

— Итак, в непосредственном контакте гусеница не имеет никаких шансов против любого из вас. Келгиане — это только большие бесформенные меховые мешки, наполненные кровью и другими физиологическими жидкостями, практически лишенные скелета. При любом ранении им требуется специальная медицинская помощь, иначе они быстро погибают. Мы же более стойкие, и поэтому стража, выравнивая шансы между нашими расами, вооружила их оружием с разрывными пулями. Однако я считаю, что несмотря на более худшее вооружение, мы все же имеем в борьбе с ними довольно хорошие шансы...

А вот это собравшимся не понравилось. Он отлично заметил, как они скривились в гримасе недовольства. Он напомнил им, что впереди их ждет ни мало ни много, а смерть...

Поэтому Дермод тут же поменял тему своего выступления на менее раздражающую, с горечью думая о других исторически известных полководцах, наставляющих своих воинов перед битвой: о Генрихе-V в Азинкорте, о Монгомери в Эль Аламейне, о Клавдии перед последней битвой, которая должна была положить у его ног всю Британию. Эти полководцы пробуждали такой воинственный запал, возбуждали такую любовь и преданность, что их подданные охотно отдавали свои жизни за них.