Проективный словарь гуманитарных наук - [278]

«Все поймут, что у Х… огромные проблемы в сфере сексуальности; но никого не заинтересуют, возможно, существующие у Y… проблемы в сфере сентиментальности; любовь как раз тем и непристойна, что подменяет сексуальное сентиментальным <…> Журнал “Мы вдвоем” непристойнее Сада. Любовная непристойность предельна: ничто не может ее приютить, дать ей весомую ценность трансгрессии; одиночество субъекта робко, неприкрашенно – никакому Батаю не найти письма для описания этой непристойности» [326].

Такова еще одна причина, по какой эротология достойна развития как самостоятельная дисциплина. Именно потому, что любовь стала «непристойной», она заслуживает нового разговора, новых интеллектуальных подходов и духовных практик. Как и искусство, любовь при всей своей таинственной интуитивности может быть предметом особого, гуманитарного знания, в котором сочетаются антропология, психология, этика, эстетика, семиотика, лингвистика любви.

*Любовь, Хитрость желания, Эротема, Эротонимика, Эротосфера

В поисках «естественного человека»: Сексуальная революция в западной литературе ХХ века // Вопросы литературы. 1976. № 8. С. 111–145.

Поэтика близости // Звезда. 2003. № 1. С. 155–176.

Женский эрос в пространстве языка: Корень «-ём-» и его производные // Дискурсы телесности и эротизма в литературе и культуре: Эпоха модернизма / Ред. Д. М. Иоффе. М.: Ладомир, 2008. С. 497–517

Корпус X: Эротическая утопия Степана Калачова / Публикация М. Эпштейна и И. Шевелева // Звезда. 2015. № 7. С. 227–247.

Любовь. С. 132–214.

Лит.:Фрейд З. Неудобства культуры // Фрейд З. Художник и фантазирование / Ред. Р. Ф. Додельцев и К. М. Долгов. М.: Республика, 1995; Marcuse H. and Civilization. A Philosophical Inquiry into Freud. New York, 1955; Brown N. O. Love’s Body. New York: Vintage Books, 1966; Bataille G. L’érotisme. (1957). Paris, 1972; Танатография Эроса. Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века. СПб.: МИФРИЛ, 1994; Барт Р. Фрагменты речи влюбленного (1977) / Пер. с фр. В. Лапицкого. М.: Ad Marginem, 1999; Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. М.: Гнозис – Прогресс-Комплекс, 1994; Золотоносов М. Н. Слово и тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста 19–20 вв. М.: Ладомир, 1999.

ЭРОТОСФ Е РА

ЭРОТОСФЕРА (erotosphere). Совокупность всех цивилизационных процессов и артефактов в их отношении к эротическому, к человеческому желанию и способам его утоления и подавления. Субъект эротосферы тот же, что и носитель коллективного разума, образующего ноосферу, – объединенное человечество как субъект истории и всех мыслительно-деятельных трансформаций нашей планеты. Можно говорить об эротосфере как о коллективном либидо в том же смысле, в каком Юнг говорит о коллективном бессознательном.

Состав эротосферы не менее сложен, чем состав других планетарных сфер – ноосферы, семиосферы, *софиосферы. В нее входят ценности культуры, средства коммуникации, знаковые системы, орудия и предметы труда и потребления… Желание опосредуется всеми этими иерархиями знаков и ценностей, сдерживается и усиливается системами запретов-разрешений, переходя тем самым из инстинктивно-сексуальной в собственно эротическую сферу. Ноосфера, семиосфера, эротосфера различаются не предметно, а функционально – это, по сути, лишь разные призматические преломления одной антропосферы (anthroposhere), окружающей нашу планету (всего созданного или преобразованного людьми). При анализе этих трех сфер можно условно использовать традиционное расчленение трех аспектов языка: синтаксиса, семантики и прагматики. Семиосфера – это синтаксис антропосферы, система соотношений ее знаков и текстов, коммуникативно-информационных составляющих. Ноосфера – ее семантика, система значений, смыслов, многообразие разумов и ментальностей, образующих мыслящий слой планеты. Наконец, эротосфера – это прагматика антропосферы, соотносящая всю ее знаковую и мыслительную наполненность с желаниями ее создателей-пользователей, человеческих субъектов.

Если желания принадлежат порядку истории, а не природы, то можно сказать, что и история принадлежит порядку желания, в ней действуют те же влечения, запреты, соблазны – и та же ирония, которая отдаляет конец истории по мере приближения к нему. Эрос – природа в момент отчуждения от себя, когда она, собственно, и становится историей: на смену циклическому повтору приходит ускорение, торопливость и вместе с тем потребность замедления. История – прерывистый, судорожный, неравномерный ход времени, как «плато» в коитусе: ожидание разрядки и оттяжка конца. Такова вообще сюжетика желания, действующая и в истории, и в литературе, и в нарративе частной жизни. История – величайшее метасексуальное напряжение человеческого рода, путь желания, который ведет одновременно к его утолению – и возрастанию в объеме всечеловеческой, планетарной эротосферы.

Процессы накопления и разрядки энергии в эротосфере определяют динамику истории и перспективы ее завершения. Эротосфера строилась на протяжении тысячелетий, и с каждой новой эпохой возрастает ее внутреннее напряжение. Отсюда почти физическая трудность, какая ощущается в современной цивилизации, еле справляющейся с массой накопленного желания. Этот механизм самозаводящихся желаний, усиленно пестуемых и вместе с тем сдерживаемых обществом, так описывается в романе М. Уэльбека «Элементарные частицы» (словами главного героя Мишеля Джерзински): «Общество рекламно-эротическое, в котором живем мы,<…> стремится к организации желания, к его разрастанию в неслыханных масштабах, удерживая его удовлетворение в пределах интимной сферы. Чтобы такое общество функционировало, чтобы соревнование не прекращалось, необходимо приумножать желание, нужно, чтобы оно, распространяясь, пожирало человеческую жизнь»