Проект-Z - [17]

— Есть для тебя… очень важное задание, — сказал Шайер с таким видом, как будто посвящает инспектора в имперскую тайну.

Салис насторожился еще больше. Подобный тон полковника, как правило, обещал большие проблемы и пустые хлопоты.

— Еще раз повторю, дело очень важное, и поручить его можно только специалисту такого класса как ты.

Для пущей важности Шайер выдержал паузу, монотонно переставляя ноги по ковровой дорожке. Салис терпеливо ждал объяснений.

— В начале тридцатых криминогенная обстановка в империи резко обострилась.

Перестрелки, разборки, заказные убийства, девятый вал героина. Все силы имперского сыска были брошены на борьбу с небывалым ростом преступности.

Естественно более мелкие дела откладывались в сторону или отметались вовсе.

Главное было удержать империю от последнего шага в пропасть беззакония.

И нам это удалось. На последнем совещании министр так прямо и сказал.

Сейчас ситуация несколько нормализовалась. Настало время навести порядок в делах давно прошедших. Чего греха таить, не все из тех, кто носит нашу форму, до конца осознают, что нет не престижных дел. Каждое преступление должно быть расследовано, преступник изобличен, пойман и осужден. Ты как раз пример того, что настоящий сыщик не должен бояться никаких сложностей связанных с расследованием. Ты согласен со мной?

— Абсолютно.

— Так вот, — Шайер был явно доволен. — Как я уже говорил тебя чем-то напугать сложно. Сегодня, например, ты не испугался и по собственной инициативе поехал на «глухаря». Мы вообще ходим на службу для того, чтобы такое понятие как «глухарь» перестало существовать. Именно поэтому я решил, что лучше тебя никто не справится. У тебя на столе лежат дела с тридцатого года и по сей день. Предварительное заключение у них общее. Самоубийство. Как я говорил, раньше было не до них — забот хватало, хотя… еще пятьдесят лет назад самоубийство фербийца было чрезвычайно редким событием. Просмотри дела, изучи и отдели как говорится зерна от плевел.

— Не понял, — озадаченный Салис наморщил лоб и свел брови.

Но на самом деле удивления не было. Он уже догадался о причине сдавленных улыбок сослуживцев. Это на самом было деле смешно.

— Я хочу, чтобы ты дал заключение по каждому делу из той стопки, которая лежит у тебя на столе, — теперь голос Шайера был тверд и властен. — Просмотри их и выскажи свои соображения.

— Но… это же нереально…

— Нереально когда преступник остается безнаказанным, — ответил Шайер.

Вариантов было не много и Салис, подумав секунд десять, согласился. Что он, в сущности, теряет? Абсолютно ничего. Неделя работы в душном кабинете и его соображения, все вместе, поместятся на десятке машинописных листов.

Ну не уходить же из сыска в самом деле.

С такими мыслями инспектор Салис вошел в свой кабинет. На его столе возвышалась стопка тощеньких папочек. Их количество его несколько ошарашило. За соседним столом сидел Шальшок и почти смеялся.

— Слушай, по-моему, полковник к тебе неравнодушен.

— Это гораздо смешнее, чем ты думаешь, — ответил Салис.

Он открыл ящик своего стола, достал рулетку и замерил высоту стопы. Один метр двенадцать сантиметров. Инспектор нашел деление в пятьдесят шесть сантиметров и разделил стопу поровну. Шальшок все еще улыбаясь, смотрел за манипуляциями Салиса практически не моргая. Теперь на столе возвышалось две стопки.

— Любая твоя, — сказал Лоун, жестом руки приглашая Монлиса выбрать свою долю.

Монлис почему-то перестал улыбаться и, медленно вставая, тяжело вздохнул.

Взяв левую стопку, он перетащил ее на свой стол и направился к чайнику.

Этот ритуал, наверное, не изменится, даже если начнется новая имперская война. Прежде чем приступить к просмотру уголовного дела Шальшок заваривал огромную кружку крепкого чая. Салис взял из стопки первую папочку и, открыв её, плюхнулся на диванчик.

Дежурство выдалось отвратительное. С неба весь день падало жалкое подобие дождя, капли которого были немногим крупнее, чем если бы его распыляли из аэрозольного баллончика. Возможно, с этим и удалось бы смириться, если бы не противный холодный ветер, который насквозь пронизывал Салиса даже через дождевик. Часам к четырем Шальшок начал чихать.

Из больших неприятностей за этот день были два выезда. На бытовое убийство, пьяная драка — удар табуретом по голове, и на осмотр «духанчика». «Духанчик» был молодой, не более четырех недель как прилег в канаву, по всему было видно, что бродяга. Эксперты, конечно, определят, отчего наступила смерть, но это будет после. А сейчас Салис закончил осматривать канаву, где лежал разлагающийся труп и шел к машине. Смахнув рукой с лица влагу, он открыл дверцу машины. За ним следом семенил Шальшок. Его зубы весело отстукивали морзянку.

— Все, — сказал Шальшок, быстро отвертывая крышку термоса с горячим кофе.

— Завтра я на больничном.

— Правильно, — согласился Салис. — Я когда в школе учился, тоже любил поболеть. Все вокруг тебя бегают, кто кобики принесет, кто альсики(4).

И главное с утра никуда идти не надо.

— А вот я болеть никогда не любил, — вмешался в разговор шофер.

— Почему это?

— Меня бабуля все время поила горячим молоком с медом, а я его терпеть не могу.