Проект «Сколково. Хронотуризм». Золото Барбароссы - [16]

– Шут гороховый.

– От шута слышу.

Дмитрий поддал газа и вскоре они очутились на непривычно тихом в это время суток Можайском шоссе.

– Музыку хоть включи, – вздохнул Алексей, наблюдая как городской урбанистический пейзаж за бортом автомобиля медленно, но уверенно перетекает в лесополосу. – А то ехать скучно.

– Пожалуйста. – Прокопенко наугад ткнул в кнопки магнитолы, и в тот же миг по салону разлилась тихая релаксирующая музыка.

– Не годится, – оторвавшись от созерцания пейзажа, Солодов принялся накручивать ручки настройки, и вскоре автомобиль разрывали резкие и гортанные этнические ритмы какой-то неизвестной Прокопенко музыкальной команды. Оживившийся Алексей даже начал пританцовывать на сиденье. – Самое то! – воскликнул он. – А то под твои волны прибоя только спать да вены вскрывать в теплой ванной.

– По поводу бинокля и прочей снаряги…

– Не экономить, знаю. Да успокойся ты, Дим, понял я все. Что лишний раз дергаешься?

– Тревожно мне, – признался Дмитрий. – На душе, будто кошки скребутся. Смотри, не нарвись там на нож или стрелу.

– Скучать будешь? – хохотнул блондин.

– Как ни странно, но да, – кивнул брюнет. – Не хватать тебя будет, упыря гнусного. Всю сознательную жизнь ты мне кровь пил. Сначала в школе, потом в институте и аспирантуре. Теперь вот в приключениях наших. Мне бы бросить, плюнуть и махнуть рукой, так ведь нет, не могу. Не такой я человек.

– А я что? – расплылся улыбке Алексей. – Я же тоже любя. Ты не пойми меня неправильно, Дим, но в иных ситуациях ты бываешь чересчур осторожен. А это не всегда хорошо. Порой требуется стремительность, мгновенная реакция, резкий укол шпагой. Промедление, секунда, другая, и ты уже не участвуешь в гонке.

К огороженному высоким забором комплексу подъезжали в некотором оцепенении. Пешие патрули, меланхолично прогуливающиеся по вышкам, лай служебных собак и стрекотание вертолетного винта, доставившего на место кого-то из высокого начальства, заставляли проникнуться уважением к окружающей обстановке.

Бравые широкоплечие парни в «пикселях» размеренно вышагивали вдоль забора, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Каждый из бойцов был экипирован как минимум АКС-У, у иных попадались и АКС-100 отличавшиеся от своего пожилого собрата видом цевья и пластиковым прикладом. Все охранники были в черных бронежилетах с именем на груди и с торчащими из ушей проводками наушников.

– Однако, – Дмитрий завороженно смотрел на забор охраняемого комплекса и восторженно мотал головой. – Если тот вертолет, что мы слышали, окажется боевым, я ничуть не удивлюсь.

Но нет, легкая двухместная стрекоза, не дожидаясь гостей, спорхнула с территории и, зайдя на вираж, унесла важных персон по направлению к городу.

Наконец они подъехали к высоким воротам, перекрытым колючкой и бетонными блоками с тем расчетом, чтобы приехавший не мог протаранить въезд без ущерба для себя и техники. Снайперы, скучающие на вышках, оживились, но, увидев вышедшего из автомобиля Алексея, вновь погрустнели.

– Вы так уверены в порочности нынешнего строя? – Папа Александр отправил в рот несколько крупных виноградин.

– Более чем, – Фридрих напыжился и принялся излагать свои соображения. – Война будет проиграна. Это очевидно даже ребенку. Что взамен? Страх, боль, разрушение и, главное, отсутствие наследников, вырождение лучших правящих семей. Умные, сильные, талантливые, благородные, встав под знамена крестового похода, оставят свои жизни в сырой земле. Многим из них суждена судьба пленников или рабов, и, что самое страшное, переход в другую веру.

– Чушь, – отмахнулся Папа, отсчитывая новую порцию сладких ягод. – Мусульмане хоть и дикари, но их религия не позволяет обращать в свою веру под страхом смерти. Если истинному христианину предоставить свободу выбора, то он никогда не отступится от веры подлинной и не изгонит Господа из сердца. Исключено, Барбаросса.

– Александр, – германец тряхнул бородой и с неодобрением посмотрел на собеседника. – Вы даже не представляете, на что способен фанатичный мусульманин, объявивший джихад. Третьего дня на границе поймали такого вот фанатика. Еле успели. Вроде бы все гладко было, но с помощью раскаленного железа он быстро раскололся и поведал о своих планах.

Презрев репутацию доброго торговца, негодяй ввез в империю порох вперемешку с окалиной. В ярмарочный день он собирался выехать к центральной ратуше крупного города и поджечь свой страшный груз. Пороха с железом было двенадцать бочек. И, что самое интересное, ему было все равно, в каком городе взорвется адский груз. Главное, чтобы погибших было побольше.

– Господи, – Папа и епископ в ужасе перекрестились.

– Так на что же вы предлагаете потратить деньги? – спросил Александр Третий, недоверчиво глядя на Фридриха.

– Не потратить, а сохранить: третью часть от существующей папской казны, третью часть от денег для готовящегося сражения и пятую часть доходов французского королевства. Я бы еще присовокупил английский кусок, но дела их сейчас столь плохи, что скоро все англичане пойдут по миру с протянутой рукой.

– А потом? Фридрих, это же горы денег. Что будет с ними потом? Их могут разграбить нечистые на руку священники. Да-да, епископ. Не возражайте, – Папа жестом остановил попытавшегося вставить слово де Сюлли. – Все мы люди, и даже те, кто посвятил свою жизнь служению Господу, падки на презренный металл.