Проект "Процветание" - [29]

Разумеется, после такой новости о продолжении переговоров не могло быть и речи. Дмитрий извинился перед партнерами, и, ничего не объясняя, вернулся в отель. Он поспешно собрал вещи и вызвал такси, чтобы как можно скорее отправиться в аэропорт.

Бранн встретился с Дмитрием уже в Москве. Он приехал к Лескову на его квартиру без приглашения и предварительного звонка. И на какой-то момент ему даже показалось, что парень его не впустит, но вот щелкнул замок, и дверь автоматически открылась. Киву прошел вовнутрь и первым делом увидел того, кто его пригласил войти: это был робот размером с двенадцатилетнего ребенка.

Тогда Бранн прошел в гостиную и несколько помрачнел: бутылка недопитого коньяка, красовавшаяся на столе, не слишком понравилась ему. Он предполагал, что Дима может переживать, но неужели он успел привязаться к Хворостовой настолько сильно? Еще меньше, чем бутылка, ему понравилось наличие в квартире Оксаниних вещей. Прошло уже несколько дней после ее гибели, а расческа девушки по-прежнему лежала на краю журнального столика, словно хозяйка еще могла вернуться за ней.

Бранн нашел Лескова на балконе. Бледный, как тень, он стоял, облокотившись на перила, и смотрел на город. На его лице темнела щетина, отчего парень выглядел еще более уставшим и изможденным. Лицо Дмитрия ничего не выражало, словно было высечено из камня, однако истинные эмоции парня выдали его дрожащие руки, когда он прикурил сигарету.

— Мне сообщили, — мрачно произнес Киву, тоже облокотившись на перила и глядя на проезжающие внизу машины. — Мне жаль.

Дмитрий нервно усмехнулся:

— Сорвавшуюся сделку или убитую девчонку?

— И то, и другое, — не стал лукавить Бранн. Известие о смерти Оксаны стало для него полной неожиданностью, и он надеялся, что у Лескова хватит ума не подозревать в этом убийстве его.

— Разве ее не должны были оставить в покое? — Дмитрий прервался, чтобы сделать затяжку, а затем задал следующий вопрос, на который у Бранна не было ответа. — К чему было устраивать весь этот цирк со свадьбой, если ее так и так собирались убрать?

— Этого не должно было случиться, — ответил Киву. — Ваш союз был одобрен инвесторами, и убивать Хворостову сейчас — совершенно невыгодное для них решение.

— Тем не менее кому-то показалось это полезным, — Дмитрий наконец посмотрел на своего гостя. — Полиция сообщила, что камеры видеонаблюдения у дома подруги Оксаны оказались выведены из строя. Скорее всего для того, чтобы убийца спокойно прикрепил взрывчатку на дно машины. Никого не напоминает?

— Я думал о Призраке. Но мне казалось, он предпочитает использовать огнестрельное оружие.

— Возможно, ему доплатили за то, чтобы он изменил своим предпочтениям? Я бы хотел встретиться с ним.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея, — Бранн чуть нахмурился. — Спонсоры любезно обеспечивают ему конфиденциальность, и, если вы помните, даже мне они в знакомстве с Призраком отказали.

— Я всего лишь хочу купить у него имя заказчика. Если спонсорам нечего скрывать, пусть дадут мне номер телефона своей шестерки.

— Я понимаю, вы расстроены, но это не повод совершать глупости. С тем же успехом спонсоры могут дать Призраку ваше имя. Зачем вам эта вендетта? Неужели вы настолько легкомысленны, что умудрились влюбиться в свою невесту? Не разочаровывайте меня, Дмитрий!

— Кто-то сорвал мою сделку, — процедил сквозь зубы Лесков, и его глаза окрасились в медный, как случалось всегда, когда он терял над собой контроль. — Два с половиной месяца этого цирка впустую. Мне почти удалось получить компанию Хворостова и обеспечить себе пропуск в Сидней. А что теперь? Я снова остаюсь на уровне пешки?

Чуть помолчав, он и с иронией добавил:

— Кстати, мое легкомыслие проявилось только в том, что я обещал девчонке защитить ее. Защитил, как же… И какой я после этого Барон, если даже не могу сдержать слово?

Бранн молчал. Он был уверен, что спонсоров устраивает сложившаяся ситуация с браком, поэтому не понимал, кому понадобилось убивать Оксану сейчас. Логичнее было это сделать тогда, когда Хворостова уже станет женой Дмитрия. Видимо, у Барона были свои личные враги, о которых не знал даже он.

Гибель невесты Лескова не меньше поразила и его друзей. Рома и Иван буквально настаивали на том, чтобы приехать в Москву, но Дима честно признался, что ему никого не хочется видеть. Он пообещал сам отправиться в Питер, как только более-менее придет в норму, и попросил за него не беспокоиться.

Среди пропущенных звонков был и звонок от Кати Беловой. Некоторое время Лесков сомневался, стоит ли перезванивать ей, однако спустя несколько часов все же набрал ее номер. Катя ответила не сразу, но, когда Дима услышал ее голос, он уловил знакомые нотки волнения. Ее слова соболезнования звучали искренне, словно девушка действительно переживала за смерть Оксаны. Хотя почему? Любая другая на ее месте обрадовалась бы. Катя могла говорить, что угодно, но Дима знал, что он тоже ей не безразличен, а, значит, новость о том, что он снова свободен не могла оставить ее равнодушной. Тем не менее Лесков чувствовал ее искренность.

Их разговор был недолгим. Обронив бесцветным тоном «спасибо», Дмитрий первым положил трубку.