Проект "Процветание" - [15]

— Бранн, вы всегда говорили мне, что вас заботит только собственное процветание, — Дмитрий нарочно выделил интонацией слово «собственное». — С чего вдруг в вас пробудился столь ярый филантроп? До этого дня я полагал, что ваш интерес к этому проекту заключается непосредственно в той выгоде, которую он приносит спонсорам.

Губы Бранна тронула холодная улыбка.

— Повторяю, я тоже рос в бедности и на своем опыте знаю, насколько тяжело приходится простым людям. Будь моя воля, все бы жили так, как живу я…

Однако его слова совершенно не вязались с тем тоном, которым он их произносил. Дмитрию на миг почудилось, что он уловил нотки презрения или даже ненависти.

— Допустим, что мы разделим между собой все деньги и ресурсы планеты… Что дальше? — этот вопрос Лесков хотел задать с того момента, когда понял, что означает на самом деле взаимная поддержка спонсоров.

Киву тихо рассмеялся:

— Я не могу отвечать за всех. Но, если вам интересно, что буду делать лично я, то охотно поделюсь с вами своими размышлениями. В первую очередь, в относительно ближайшем будущем я покину Россию. Я больше не чувствую себя здесь в безопасности. Мой дом уже пытались ограбить, у меня угнали две машины, были попытки взломать мой банковский счет. К тому же то покушение оставило свой неприятный след. А Призрака мне так и не сдали…

— Не сдали? Хотите сказать, что есть люди, которые знают о его местонахождении?

— Более того, они с ним нередко видятся, — с этими словами Бранн заметно помрачнел. — Вместо того, чтобы отомстить за меня, спонсоры посчитали, что Призрак будет куда более полезен живым. Он продажный, словно девица из эскорта, и поразительно безжалостный для своего возраста. Этим он их и подкупил.

— Таким образом, он вам больше не угрожает? Во всяком случае, до тех пор, пока кто-то из спонсоров не пожелает вас заказать…

— Можно и так выразиться, — голос Киву по-прежнему звучал недовольно. Дмитрий хорошо знал этот тон: так бывало всегда, когда что-то шло не по плану. Рано или поздно Бранн все равно доберется до ненавистного наемника, вот только ожидание давалось ему с трудом. Мысль о том, что его враг жив и здоров, да еще и находится под покровительством, чертовски бесила его. Успокаивали только размышления о том, что можно сотворить с этим проклятым наемником. Раз Призрак так любил исчезать, Бранн подумывал заживо растворить его в кислоте.

Когда тема наемника себя исчерпала, Дмитрий решил вернуться к разговору о переезде. Ему не нужно было спрашивать, куда собирается переселяться Киву — все и так было очевидно. Австралийцев действительно отправляли в Европу и Штаты именно потому, что спонсоры сами планировали перебраться на «Золотой Континент». В Австралии вовсю сносились высотные дома, которые постепенно сменялись особняками, подобными тем, что украшали собой Рублевку.

Слова Ромы в их последнюю встречу, не стали для Лескова невероятным открытием. О многом он и так догадывался, и ему чертовски не нравилось, что его друг начал копать там, где не следовало. Уже несколько журналистов сложили свои головы, пытаясь вытащить на свет правду, которую так тщательно маскировали спонсоры. В каком-то смысле проект «Процветание» был приторной сказкой, которую тщательно распространяли по миру, стараясь внушить людям, что наконец-то о них кто-то начал заботиться. Все эти проплаченные россказни были таким же дерьмом, что и предвыборные обещания политиков. Главы государств продавались корпорациям так же легко, как шлюхи, дежурившие на трассах. Ромина программа — это была всего лишь детская игра в свободу слова, которую могли прикрыть в любой момент. И Дмитрий опасался, как бы его неравнодушный друг случайно не оказался под прицелом.

Что касается «Золотого Континента», Дмитрий уже и сам подумывал о том, чтобы перебраться туда. В Москве его ничего не держало, а жизнь становилась здесь все более опасной. Не только Бранн подвергся нескольким ограблениям. Полгода назад практически полностью обчистили его собственную квартиру, правда, Дмитрий воспринял это куда более философски, чем Киву. Также у Дмитрия несколько раз угоняли машину, но каждый раз по какой-то причине бросали ее. Перекупщики не хотели брать. А то, что как минимум раз в месяц с автомобиля снимали колеса, можно вообще не рассказывать. Такое происходило повсюду.

— Бранн, быть может, вам уже что-то известно по поводу моей заявки о переселении в Сидней? — спросил Лесков.

— Видите ли, — румын несколько замешкался. — Спонсоры считают, что вы сделали еще недостаточно, чтобы претендовать…

— Недостаточно? Я вложил почти двадцать миллионов долларов…

— Люди вкладывают миллиарды, — заметил Киву. — К тому же вы несколько подпортили свою репутацию в глазах спонсоров после того, как заморозили последний транш.

— А разве это не логично? — Лесков вопросительно вскинул бровь. — С прошлого месяца мне внезапно перестали предоставлять полный отчет о том, куда идут мои деньги. Мне прислали сомнительного рода бумажку, якобы поправку к договору, где говорится о том, что организация больше не обязана отчитываться передо мной за каждый доллар.

— Я в курсе, — спокойно ответил Бранн. — Именно поэтому я и пригласил вас на ужин. Спонсоры понимают ваше недовольство, однако вы тоже должны понять их. Вы не входите в число тех, кто голосует за распределение бюджета. И я, кстати, тоже. Поэтому передо мной также никто не собирается отчитываться… Участвуя в этом проекте, я всего лишь покупаю себе право на то, чтобы переселиться в более спокойное место. Дмитрий, я настоятельно вам рекомендую сегодня же разморозить транш и наконец прекратить задавать вопросы. Бросаясь под поезд, вы его не остановите. Прислушайтесь к моему совету.