Проект «Пламя» - [23]

10

Казалось, что буровая колонка поднимается бесконечно долго, но Федора Осипова, старого бурового мастера по прозвищу Гном, это не волновало. Сегодня выйдет керн или завтра, ему было все равно, потому что таких денег, какие платили на этой скважине, он никогда не получал. Заказывало работы и платило за них совместное предприятие с иностранным, каким-то датско-норвежско-португальским и еще бог знает каким капиталом. В подобных тепличных условиях работать Осипову пришлось впервые. Бурение не останавливалось ни на секунду, так как все расходные материалы, включая дорогущие алмазные коронки, доставлялись по первому требованию. И зарплата ни разу не задерживалась.

Гному было плевать, что за предприятие, чей капитал. Даже он, привыкший зашибать на глубинном бурении хорошую деньгу, поражался размерам оплаты каждого погонного метра. А ведь по завершении работ была обещана еще и шикарная премия!

Все это заставляло Осипова с удвоенной скоростью носиться по буровой, заставляя всю бригаду вертеться в заданном им темпе. Несмотря на солидный возраст — в следующем году Гном собирался на пенсию — и малый рост, за который получил обидное прозвище, он успевал везде и, казалось, не знал усталости.

К обеду скорость подъема возросла и появилась надежда, что последняя штанга выйдет в его смену, что весьма обрадовало Осипова. «Профессор», как называл он тощего немца Вальтера, наблюдавшего за ходом работ, обещал смене, доставшей керн, еще один дополнительный, как он называл, «бонус».

И действительно, около семи часов вечера с глубины чуть меньше четырех километров вышел блестящий цилиндр керна. Собственно, бурение закончилось еще на трех километрах, потом, пройдя слой очень твердой породы, бур вошел в пустоту. Но «профессор» велел продолжать спуск инструмента до тех пор, пока коронка не упрется в препятствие, что произошло через семьсот метров. Под буровой оказалась гигантская подземная полость, и Вальтер очень хотел знать, чем она наполнена.

Немец притащил с собой кучу аппаратуры. Пока буровики откручивали от штанги герметичную емкость, специально предназначенную для забора под землей образцов жидкостей и газов, он извертелся от нетерпения. Гном был рядом, хотя не ожидал увидеть ничего интересного. Ну что можно достать из подземной полости, кроме нефти или горючего газа? И все равно не уходил, надеясь, что немчура отметит его усердие.

Емкость отсоединили, «профессор» прикрутил к клапану в ее торце приспособление, похожее на большой шприц, и потянул на себя поршень. Потом снова открутил его и хотел унести но, удивившись неожиданной тяжести содержимого, велел вскрыть емкость. Гному стало интересно, потому что, судя потяжести, они вытащили из-под земли вовсе не нефть, а что-то совсем другое, может быть ртуть. Но когда фланец был откручен и немец с Осиповым склонились над емкостью, то внутри они не увидели ровным счетом ничего. Там был или воздух или какой-то прозрачный бесцветный газ. Но газ не может быть таким тяжелым, подумал Гном, и это была его последняя мысль. Невидимое содержимое цилиндра, соединившись с кислородом воздуха, стало приобретать бледно-розовый цвет, засветилось, с каждым мгновением все ярче. Нестерпимо яркая вспышка — и мир для Осипова перестал существовать.

Специальная комиссия, прибывшая для расследования причин и обстоятельств катастрофы на буровой, несколько дней вынуждена была отсиживаться в поселке, расположенном в пятидесяти километрах от места происшествия, ожидая, пока температура там не понизится до уровня, когда ее можно будет выдержать хотя бы в изолирующем костюме. А когда люди все-таки проникли туда, то даже видавшие виды пожарные, входившие в состав комиссии, вынуждены были признать, что сталкиваются с подобным впервые в жизни. О розыске тел погибших не могло быть и речи — они просто испарились. Весь металл буровой расплавился и растекся, а грунт на площади в половину квадратного километра и на глубину в два метра превратился в однородную стекловидную массу.

Первый отчет ушел по спутниковой связи в Москву, и через день на месте трагедии появились новые люди. Район был оцеплен плотным кольцом солдат внутренних войск, у членов комиссии отобраны подписки о неразглашении, а дело о странном возгорании засекречено и взято под контроль правительством.

Но в составе комиссии оказался один человек, для которого гнев западного банкира Карла Вайсмана был страшнее наказания за нарушение подписки, и, как только этот человек оказался в Москве, Карл узнал обо всем, что тот видел на месте происшествия. Вайсману не нужны были подробности, он и без них понял, что первый толчок делу дан и теперь лишь следует придать ему необходимое ускорение.

В Испании, в замке на берегу Атлантического океана, Франц Айзенштадт и генеральный координатор князь Валленштейн, который на время отработки проекта «Пламя» перенес сюда свою резиденцию, получив сообщение от Вайсмана, пришли в приподнятое настроение и даже раскупорили по этому поводу бутылочку старого испанского хереса. Иоганн пока ни разу не подвел и не обманул их ожиданий. Вся полученная от него информация подтвердилась. Вот и на этот раз скважина, бурение которой в выбранном Иоганном месте на территории России они заказали через десятые руки, чтобы невозможно было выйти на организацию, показала, что там, под землей, действительно находится то, о чем говорил этот таинственный русский. Эффект, произведенный извлеченным образцом, превзошел самые смелые ожидания, и теперь можно было выходить со своими требованиями на российское правительство.