Проект "Орион" - [2]

Тем временем, температура на улице падала. Морозы приходили здесь всегда быстро и неожиданно. Еще несколько дней назад было тепло, он ходил на улице полураздетый, еще несколько дней назад он было полон энергии, еще несколько дней назад у него оставалось пара таблеток и жизнь впереди казалась еще такой долгой… Но эти дни прошли и таблетки его стали лишь частью его смешанных с бредом воспоминаний.

Он схватился рукой за полусгнившее бревно и с трудом приподнялся. Ноги уже не держали его тело, но в руках еще оставалось немного силы. Он повернулся и, цепляясь перед каждым своим шагом за шершавые бревна дома, побрел внутрь, в свою комнату, в свое последнее пристанище в этом мире. Там было темно, после звездного неба, мрак казался непроглядным и неразличимым, лишь догоравшее где-то в углу открытой печи бревно давало слабый свет своим оранжевым тусклым пламенем.

Последние часы, последние минуты его бренного существования. Что будет потом, за этой его долгой земной жизнью? Ничего! Почему-то в этом он был совершенно уверен. В зачахшем теле еще теплился прежний разум и от этого умирать было только тяжелее. Но может он все-таки не прав, может есть Бог на небе, может там, где-то среди всех эти звезд, других солнечных систем, других галактик все-таки есть где-то всемогущее существо, который смотрит на него, держа руку на пульте его жизни, может стоит ему нажать только кнопку, или нет, даже подумать, и все изменится, все станет лучше?.. — Нет, — он покачал головой и голос его хрипло нарушил тишину мрачной комнаты. — Какое ему дело до меня, с его этим вселенским разумом, какое ему дело до этой маленькой чёртовой планеты среди бескрайнего океана других? На этой планете нет Бога. И… дьявола тоже нет… Есть лишь я… только я и…

Он прервался на полуслове и медленно побрел в сторону окна. Там было темно, там, за слоем пыли и гари, где-то в высоте, слабыми тусклыми точками на стекле, виднелись звезды, эти самые вечные звезды, видевшие взлеты и падения многих несокрушимых цивилизаций, как видели они падение и последней из них. Рука вытянулась вперед и пальцы медленно начали водить по стеклу, вырисовывая на нем кривые ассиметричные буквы. Его послание всем тем, кто может это увидеть, последнее послание с этой измученной, забытой всеми планеты.

К ночи стало совсем холодно. Мороз на улице крепчал. А может и нет. Может климат был здесь не причем, и это лишь кровь перестала обогревать его ссохшееся тело. Он с трудом нагнулся, кинул несколько толстых веток в печь и вернулся к столу. Жалобно треснул стул. Бледные лица появились во мраке пространства перед ним, лица четырех членов его команды. Они вернулись к нему, они опять были с ним, как тогда, на стартовой площадке корабля, открывавшего, как казалось им тогда, дверь во что-то иное, безграничное и светлое, как сама жизнь. Только сейчас перед ним была уже другая дверь, мрачная, за которой была лишь смерть…

Прошло несколько часов и первые лучи солнца проникли сквозь затемненное окно в полумрак помещения. Крохотные пылинки, как горевшие золотом звездочки, медленно проплывали в его лучах по затхлому пространству помещения. Как звезды, не знающие ни притяжения, ни гравитации, они медленно летали вокруг неподвижного, облокотившегося на стол тела. Где-то дальше, в коридоре, или одной из соседних комнат, найдя сквозную дыру на улицу, грустно насвистывал ветер. В тон ему скрипело дерево за окном.

Глаза его были открыты и в них все еще читалась собранная в кулак воля и какая-то особая грусть. Правая рука лежала на рукоятке пистолета. Как живой, продолжал он смотреть на окно, пальцем на котором была вычерчена его последняя бессмертная мысль.

2.

Это был долгий и тяжелый процесс. Миллионы лет эволюции, селекции, естественного отбора; миллионы лет движения от простого к сложному, рождение, развитие, падение, смерть и снова рождение. Менявшийся климат, голод, эпидемии, животные, видевшие в человеке лишь легкую добычу. Сколько раз в своем количественном развитии человечество откатывалось на сотни лет назад, почти исчезало, но каждый раз, как несокрушимый пружинный механизм, подталкиваемый какой-то особой внутренней силой, снова поднималось вверх, только уже сильнее, уже крепче, закалённое от прошлых неудач и готовое к новым. Каждый день этой истории был испытанием, каждый день был кровью вписан в неведомую хрестоматию борьбы лишь за одно — право остаться частью этого мира, право доказать природе, что он, родившийся без острых когтей и зубов, ходящий всего лишь на двух ногах, имеет точно такое же право жить на этой планете, как и все остальные.

Прошли тысячелетия и многое изменилось. Житель первого миллиарда сделал свой первый робкий шаг. На дворе был тысяча восемьсот двадцатый год. Закончилась эпоха великих географических открытий, планета стала вращаться вокруг Солнца и уже сто лет, как законы ньютоновой механики теснили уходящее в забытье религиозное мышление. Первая волна начинавшейся в Европе индустриализации; машины, способные выполнять тяжелую монотонную работу за человека. Дикие животные и холод уже не вызывали прежних опасений, звезды перестали казаться душами умерших предков, а гром и молния стали лишь капризами природы, имевшими гораздо больше связи со свойствами электрических полей, нежели с гневом Всевышнего. Казалось, все в этом мире изучалось, все подчинялось воле нового, недавно вступившего на престол властелина. Виделись новые перспективы, безмятежное будущее, построенное людьми для людей. Будущее, в котором не было того страха и боли, которые были в ушедших в мрачное прошлое тысячелетиях… Но оправдались ли эти надежды?