Проект «Мегаполис» - [32]

— Совсем ты, Саввушка, опоганился.

— Брось. Любой на улице предложи потрахаться за деньги, да в Египте, да в солидном заведении, — согласится.

— Сомневаюсь. А куда вы их потом деваете? В Нил, к крокодилам?

Но про себя Сергей подумал, что Савва, возможно, в чем-то и прав. Слишком уж горька и безнадежна жизнь здесь, в России, и не всякое слабое женское сердце способно ее выдержать. Мужчины и те обезумели: как при пожаре, орут, суетятся, тащат все подряд из горящего дома. Он вспомнил тех, с кем встречался за последние дни. Натали точно согласилась бы поехать в Каир. Наверное, и Мила Ястребова, и Полина, и Люся, соседка, если бы предложили. Да и супруга его, Катюша, тоже. Вот только Света не укладывалась в эту схему, не мог он представить ее в египетском публичном доме. Не такая она, нет. Какой-то небесный свет все же осеняет ее лик. И слава Богу.

— …Будешь обучать девушек танцу живота, есть две школы — каирская и александрийская, — донесся до него голос Саввы.

— Что?

— Поедем со мной, говорю. Для начала устрою тебя евнухом.

Сергей подавился противным джином и долго откашливался.

— Да ты не бойся, никто тебе ничего отчекрыживать не будет. Это только одно название — евнух. Главное, станешь следить за девушками и не позволять им всякие вольности. Ну и вообще за порядком смотреть.

— Нет, друг, спасибо. Уже наелся.

— Чего? — не понял Савва.

— Дерьма вашего.

Скучно и тоскливо стало Сергею Днищеву, словно его заперли в темном погребе да еще и придавили грудь тяжеленным камнем. И придет ли кто когда-нибудь освободить — неизвестно.

Глава третья ПОДЗЕМЕЛЬЯ МОСКВЫ

Воскресный день для Сергея начался с поездки на Воробьевы горы. Он выбрал укромный уголок и издали стал наблюдать за особняком Рендаля, отмечая подъезжающие и выезжающие из ворот автомашины, мелькающие в окнах лица, вообще все, что пригодилось бы ему в дальнейшем. У него было два варианта проникнуть внутрь и встретиться с Рендалем. Один — открытый, нахрапистый, используя изготовленное Геной Черепковым удостоверение офицера спецслужб; второй — застать где-либо Рендаля врасплох, внезапно, а возможно, и похитить его. В любом случае требовались автомашина, портативные рации и некоторые спецтехнические средства, поскольку операция предстояла серьезная. На все это нужны были деньги, и немалые. Но тут Сергей рассчитывал на кредит от Василия Федоровича, вернее, от Рос-Линкольнбанка. Завтра он встретится с бывшим тестем и уточнит условия своей работы в Агропромбанке. Если что-либо сорвется там, остаются еще Герман и тот странный человек с Чистых прудов. Наверное, удастся собрать деньги и с них. А пока… Пока займемся Рендалем.

Сергея мало тревожила моральная сторона дела. В конце концов эстонский партиец и мультимиллионер — преступник и на его совести, как и на совести других подобных деятелей, много зла. Внутри Сергея все клокотало, когда он думал об этом. Око за око, зуб за зуб, удар за удар. Только так надо действовать и только так жить.

Он повернулся и пошел на смотровую площадку, где должен был встретиться с Геной Черепковым. Москва, лежащая внизу, была и любима Сергеем, и отвратительна до тошноты. Город-монстр, столица непонятно какого государства, давно отвернувшаяся от России. Город богатеев, продавших свою душу дьяволу, и нищих, не знающих, что и кому продать последнее. Даже золотистые купола церквей не могли защитить Москву от всеохватного идолопоклонства, имя которому — Мамона. Сергею вдруг представилось, как падают смертоносные бомбы на этот град, как взрываются дома, выбрасывая в небо языки пламени, как съедает желтый огонь обезумевших людей, проклятых, преданных и предавших, отторгнутых от Божественного света. Этот пожар виделся ему наяву, с клубами черного дыма и зияющими трещинами в земле, куда проваливались несчастные, до последней минуты не ведающие, за что наказывает их Господь. Какая-то картинка из близкого будущего открылась его глазам, страшная, кровавая и неотвратимая, словно грозный архангел показал ему одному, что вскоре произойдет с Москвой. Сергей почувствовал холодную испарину на лице, а сердце колотилось так сильно, что готово было унестись прочь, подальше от места грядущей скорби. Нет, недаром Воробьевы горы посетил в последний день своего пребывания в Москве князь тьмы Воланд…

Кто-то сзади положил руку на плечо Сергея. Он вздрогнул, как от электрического удара.

— Ты чего дрожишь? — спросил Гена Черепков. — С похмелья, что ли?

— Знобит, — вяло отозвался Сергей. — И мутит что-то. Да и вообще пакостно на душе. Скажи, Гена, ты любишь Москву?

— Нет. За что ее любить, блудницу вавилонскую?

— А стал бы ее бомбить, если бы предоставилась возможность?

— У тебя и впрямь температура. С чего тебе взбрели в голову такие мысли?

— Значит, нет. А я бы, наверное, не отказался.

— Псих ты, Серго. Здесь же люди живут.

— Здесь в основном живут сволочи. Понимаешь ли, самая глубокая жаровня ада и представляется мне таким местом.

— Пошли лучше пивка выпьем, — озабоченно произнес Черепков, вглядываясь в блуждающие глаза друга.

— Нет, сначала спустимся в преисподнюю.

И Сергей зашагал к намеченному высотному дому, где им уже был облюбован огромный подвал с разветвленными, уходящими глубоко под землю коридорами. По дороге он рассказал Геннадию о Рендале и своем плане. Черепков отнесся к его идее весьма скептически.