Проект «Мегаполис» - [26]

— …Вот что непонятно, — продолжил Крот, глядя в лицо собеседнику. У того было мясистое лицо со свешивающимся, словно банан, носом. Звали его Щукин. — Семь агентов должны были привлечь семь исполнителей, людей без достаточной степени защиты, неблагоустроенных, потерявших смысл жизни и изуверившихся в ней, опускающихся на дно, но вполне дееспособных и сильных, готовых на кардинальный поворот в своей судьбе. Так?

— Так.

— И со своей задачей они справились. Я встретился со всеми исполнителями, пустив затем по их следам своих людей, чтобы начать сбор информации о респондентах. Между прочим, почему агенты не могли все это проделать за меня и положить мне на стол документы о каждом? Так же нельзя работать, втемную.

— Можно, — односложно отозвался Щукин.

Кротов знал за ним такую манеру разговора по прежней работе, в советские времена, когда обращался по тем или иным вопросам к подполковнику КГБ Щукину.

— И кстати, почему именно семь исполнителей?

— Библейское число. Кроме того, Москва стоит на семи холмах.

Нельзя было понять, говорит координатор серьезно или шутит. Его лицо оставалось непроницаемым, даже слегка сонным, как будто ему смертельно наскучило все на свете. «Но он знает то, чего не знаю я», — подумал Кротов.

— Ладно, пусть будет семь, — сказал он и похлопал по стопке скоросшивателей. — Вот они, тут.

— Так что же вас тревожит, Алексей Алексеевич? — спросил Щукин, пододвигая к себе скоросшиватели.

— А то, что их оказалось не семь, а восемь, — медленно проговорил тот и откинулся на спинку стула, наблюдая, как поползли вверх кустистые брови собеседника.

— Что за чепуха? Быть того не может, — произнес Щукин.

— Кто-то подключился к проекту, — сказал Крот. — Либо один из агентов перестарался, привлек двоих вместо одного.

— Это исключено. Тем более что мы не можем проверить вашу мысль: доступа к агентам у нас нет. Проект засекречен.

— Понимаю. Мы можем работать только с исполнителями. Но их больше ровно на одну единицу. Либо произошел какой-то сбой, безумная путаница, либо налицо проникновение в «Мегаполис» неизвестного нам контрагента под видом исполнителя. Ситуация патовая. Поэтому я и предложил вам приехать сюда немедленно. Надо искать выход.

— Консервация проекта невозможна. Не в ваших силах отложить день «Ч», сроки определены и согласованы.

— Когда?

— Вы думаете, я знаю? — усмехнулся Щукин. И буднично добавил: — Предлагаю ликвидировать всех восьмерых, чтобы избежать ненужного риска, и набрать новых исполнителей.

— Это неразумно, — осторожно возразил Крот после продолжительной паузы. — Кроме того, мы просто не успеем произвести полноценную замену. На это потребуется длительное время.

— Но мы не можем допустить к проекту исполнителей, заведомо зная, что один из них, вероятно, представляет угрозу «Мегаполису» да и всему Органу.

— Почему же? На Базе будет выявлено, кто этот лишний, затесавшийся в проект. У нас на это достаточно средств.

— Ну хорошо, — согласился Щукин. — Но в любом случае я должен известить обо всем руководство.

— Конечно. Если там примут ваш вариант, мы ликвидируем всех восьмерых, если мой — разместим их на Базе, где они начнут подготовку к акции. Хотите взглянуть на их личные дела?

— Зачем? — Щукин положил тяжелую ладонь на скоросшиватели. — Я не гадалка. Подставкой может оказаться любой из них.

«Даже ты сам», — подумал Крот, но на лице его ничего не отразилось.

Когда Щукин ушел, Алексей Алексеевич потер воспаленные глаза и пододвинул к себе листок с фамилиями. Их было восемь: Корнишонов, Харланский, Герасимов, Саакян, Свирский, Днищев, Акчурин, Рогов. Кто же из них? Кто тот лишний, которого надо выявить? Всем им было от двадцати восьми до тридцати пяти лет, каждый имел когда-то семью, занимал определенное положение в обществе, но в последнее время попал в череду невзгод и неуклонно падал вниз, на самое дно. Они пребывали в том удобном для Органа состоянии, когда личные потрясения и озлобленность открывали наибольший простор для манипулирования их сознанием. Жалко было бы расстаться с таким отличным материалом, как предлагал Щукин. Но для него и в те, застойные времена человеческая жизнь ничего не значила. Кротов же всегда стремился выжать из человека все, до последней капли.

Он наугад вытащил из стопки один из скоросшивателей и раскрыл его: «Днищев Сергей Сергеевич. Тридцать два года, родился в Хабаровске… Родители… — Крот бегал глазами по строчкам, словно прорывал нору в земле, то углубляясь влево, вправо, то возвращаясь назад. Он полностью оправдывал свое прозвище. — Был дважды женат, есть дочь… Фамилии и адреса бывших жен… Окончил МВТУ, защитил диссертацию по теме… Работа… После окончания школы служил в армии… Морпех на Тихоокеанском флоте… Чемпион по боксу Дальневосточного округа… Комиссован через восемь месяцев после службы из-за пищевой аллергии… Снимает квартиру по улице Гнедича…»

Крот рыскал по тексту, стараясь зацепиться за что-то неожиданное, что уловил бы его чуткий нюх. Но пока ничего скверно пахнущего не обнаружил. «Надо бы усилить наблюдение за всей восьмеркой», — подумал он. В раздражении Крот захлопнул скоросшиватель и вытащил из стопки другой.