Проект «Лузер» - [23]
— Что не так?
— С ним, товарищ генерал, все не так. Он открыто плюет во все, что для меня… э-э-э… дорого.
Майор хотел сказать «во все, что для меня свято», но сдержался. То, что он говорил, и так не лезло ни в какие ворота. Генерал, впрочем, слушал внимательно, кивал головой и соглашался. Может быть, все это и не стоило произносить вслух, но с другой стороны майор надеялся, что руководитель его Управления все-таки понимает, о чем речь.
— Что конкретно тебя не устраивает?
— Не знаю, как объяснить. Его глумливую физиономию видеть нужно. Одевается черт знает как. Живет черт знает как. Что у него в голове творится? Он ведь даже в армии не служил. Ходит в каких-то кедах дурацких. Если честно, я вообще не понимаю, зачем такого человека, взяли в органы. Он не такой, как мы. Неуправляемый. Для меня «честь» и «долг», это не просто слова. И я думаю, для вас, товарищ генерал, тоже. И вот, для остальных офицеров (он кивнул головой в сторону так ни слова и не сказавшей женщины в форме). А для него все не так. Он будто инопланетянин. И я прошу его убрать.
— А работать как станешь? Твой отдел чем занимается? (генерал отпустил глаза на лежащий перед ним рапорт и прочитал: «правонарушения… где это?.. а! вот!.. в сфере истории и искусства»). Как я понимаю, консультант тебе все равно необходим.
— Не могу я с ним больше. Уберите его из моего отдела. Пожалуйста.
Генерал встал из-за стола, подошел к окну и помолчал. Тишина в кабинете висела такая, что если прислушаться, то, наверное, можно было услышать, как за окном тяжело стучит сердце смертельно больного города. Потом генерал вернулся на место и еще раз перечитал рапорт.
— Ладно. Не помню, вы знакомы? Это мой старший помощник, офицер Вакулина. Она съездит с тобой, взглянет на твоего гуманитария. Если он действительно позорит органы, то долго у нас не загостится. Это все.
— Разрешите идти?
— Идите.
7
Стогов сидел на скамейке в садике за зданием Кунсткамеры, слушал, как на землю капает дождь, и думал… на самом деле он не думал ни о чем.
(Возможно, сегодняшний день является юбилейным. Скажем, стомиллиардным от сотворения мира. День неплохо начался, много чего обещал. Утром кое-где в облаках виднелись просветы, и дождь казался вроде бы не таким беспросветным, как накануне. Но всего через несколько часов этот день закончится, — так же бездарно, как закончились и все предыдущие дни. И выяснится, что смысла в нем было даже меньше, чем в предыдущих.)
Вокруг скамейки, на которой он сидел, были набросаны пустые бутылки. Похоже, вчерашняя вечеринка у местных забулдыг удалась. Стогов думал, что всего несколько лет назад пустые бутылки были неплохим источником дохода. После каждой вечеринки их обязательно сдавали обратно в магазин. Таким образом часть потраченных средств удавалось вернуть. А вот сегодня бутылки никто уже не сдает. Метафора проще некуда: если ты бездарно потратил то, что имел, не жди, будто хоть что-то из потраченного удастся вернуть.
Капитан подъехал к половине одиннадцатого. Выглядел он помято. Не здороваясь, плюхнулся на скамейку и закурил. Локтем сдвинул чуть в сторону стоявшую на скамейке картонную коробку. По небу ползли облака, планета понемногу вращалась вокруг оси, а они вдвоем просто сидели рядом, молчали, ежились от холода и выпускали дым через зубы.
Потом Осипов все-таки произнес:
— По-английски слово «пиво» пишется почти так же, как слово «медведь». Разница всего в одну букву, а произносятся эти слова совсем по-разному.
— Я смотрю, вчера ты повеселился на славу.
— Ты называешь этот ужас словом «повеселился»? Я даже не помню, как добрался домой.
— Аспирант рассказал чего-нибудь интересного?
— Нет.
— Что значит, «нет»?
— Это то же самое, что «да» только наоборот.
— Вообще ничего не сказал?
— Не знаю. Может, чего и сказал. Только я был не очень трезв и не запомнил. По крайней мере, письменного признания, насчет того, что залез в собственный музей и отрубил там какому-то чилийцу в спортивном костюме голову, он мне не оставил. Как отчитываться майору, ума не приложу.
— Холодный компресс к своему уму приложи. Может, появятся какие-нибудь соображения. С чего ты вообще взял, что аспирантик имеет отношение к убийству?
— Я не взял. Просто я разрабатываю все версии. Как учил наш непосредственный начальник, товарищ майор.
Он еще раз подвинул локтем картонную коробку и вздохнул:
— Если бы этот парень сам во всем бы признался, было бы здорово. Приезжает майор, а у нас, — хоп! Дело уже раскрыто!
— Во сколько он приедет?
— Понятия не имею. Но звонил уже с самого утра. Результатов требует.
— Орал?
— Анал. Блин! Что он все-таки за человек? Только и знает, что всем окружающим мозг выносить. И убери ты свою коробку!
— Это не моя коробка. Чего ты разорался?
— А чего она мне под руку-то все лезет?!
— Не стоит так нервничать. Ну, стоит коробка. Забыл кто-то.
— Это не твоя? Я думал твоя. Выкини ты ее тогда. Чего она тут стоит?
Стогов покосился на коробку. Действительно, с чего бы это на скамейке стоять такой большой и вроде бы бесхозной коробке? Когда утром он садился на скамейку, стояла тут эта коробка или нет? Он пытался вспомнить, но не мог.
Документальный роман рассказывает историю одной из самых радикальных банд последних десятилетий — скинхедов, которые в нулевых годах наводили ужас на все население России.
Илья Стогов открывает для нас свой Петербург – город удивительных легенд, непризнанных поэтов, отчаянных рок-н-ролльщиков и звезд подпольной культуры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой этой книги живет в пути, как герои Керуака. Дорога — это краеугольный камень его бытия. Каир, Нью-Йорк, Москва, Киев, Пекин, Каракорум, Стамбул, Венеция, Лондон — новые впечатления, новые люди, чужие жизни, история и современность сменяют друг друга в головокружительной пляске. Еще одна страна, еще один город — кажется, вот-вот сложится паззл и ты поймешь что-то важное…
«Каждый раз, когда мне случается приехать в Петербург, я первым делом звоню Илье Стогову. Потому что без него это просто промозглый и гордый чужой город. А c ним Петербург вдруг превращается в какой-то фантастический заповедник былинных героев. Нет больше улиц и набережных со смутно знакомыми названиями – каждый шаг ты ставишь ногу туда, где случилось что-то трагическое или анекдотическое. В общем, нет для меня никакого Петербурга Достоевского, и не надо.Есть Петербург Стогова.»Дмитрий Глуховский.
В России набирает силу террор Боевой организации эсеров, возглавляемой агентом охранки Азефом, ведущим двойную игру. Действиям Азефа противостоит группа Павла Путиловского. Молодой журналист, охотник за сенсациями Вершинин похищает с места взрыва подпольной динамитной лаборатории списки членов Боевой организации. За списками начинается погоня. Путиловский вербует Вершинина в свои агенты под кличкой «Нельсон». Но Азеф тоже заинтересован в таком информаторе. «Нельсон» с азартом ведет двойную игру, предвкушая новые сенсации...
Зинаида Крестовская снова распутывает загадочное дело. У ее институтской подруги Маши Игнатенко пропал жених. Он вышел на корабле в море и… исчез. Во всех инстанциях, куда Маша обращается за помощью, ее убеждают, что такого судна никогда не было. Зина пытается помочь подруге, но выясняет, что в этом деле замешан НКВД. В силу обстоятельств давшая согласие на сотрудничество с этой страшной организацией, Крестовская начинает свою игру против нее, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью близких ей людей.
Одесса конца 60-х – начала 70-х годов … Из Областного управления КГБ увольняют Абрама Барабаш – последнего еврея, работавшего в системе госбезопасности СССР. Сюжет развивается в виде бесед Абрама Барабаш с сыном. В них он рассказывает об особенностях работы органов советской госбезопасности, методах их работы и случаях из следственной практики. Увлекательны размышления о времени правления И. Сталина. Ярко поданы впечатления о Лаврентии Берии, Викторе Абакумове, Нафтали Френкеле, которых главный герой знал лично.
Жизнь бродячего театра обычно однообразна — постоянные переезды и концерты. Но однажды в маленьком городке семнадцатилетняя певица Изабелла Конрой случайно наталкивается на могилу своей тёзки, умершей в тот день, когда она сама появилась на свет. Что это — странное совпадение или некий знак? Да и смерть девушки была неоднозначной… Тогда Изабелла возьмётся разгадать тайну гибели чужого человека, не предполагая, к чему могут привести её поиски.
Забавная, вздорная и безнадежная саркастически-абсурдистская конструкция, в которую хочется заглядывать каждый день.
Либретто грандиозного мюзикла «Нострадамус» насыщено эффектами большого музыкального шоу. Костюмно- историческое действо с атрибутами мистико-философского и развлекательного плана. Кипящие страсти блистательного двора Медичи, инфернальное общение ясновидца с высшими силами, его неземная любовь, столкнувшаяся с королевским коварством, с прослойками юмористических специй и современных деликатесов.
«У диспетчера метрополитена Симахина были погрызенные ногти. Он обкусывал их так коротко, что даже и назвать ногтями их было сложно. Так, тоненькие, едва заметные полоски на самых кончиках пальцев.В то утро диспетчер пришел на место, как обычно, в пять утра, а в 5:15, согласно строгой должностной инструкции, уже сидел перед мониторами. Мониторов было много, ими была увешена вся стена их диспетчерского пункта: пять в ширину, четыре в высоту. Всего получалось двадцать экранов. На каждом из которых Симахин видел один из узловых пунктов вверенного ему участка метрополитена…».
«Жить ему оставалось три часа. И то если повезет. А если не очень повезет, то два часа сорок минут. Или два пятьдесят. В общем, не очень много.Пол в лифте был грязный. В потолочной панели едва светила единственная лампочка. Кислород заканчивался. Может быть, от этого казалось, что в лифте ужасно жарко. Сзади по спине стекал, щекоча кожу, пот. Ох, не думал он, что жизнь его закончится столь нелепо. Еще даже и нынешним утром не думал…».
«В комнате явно не хватало освещения. Крашеные в мутное стены, ободранный стол, а у человека, который сидел за столом, на лице было небольшое родимое пятно. Слева на виске: будто кто-то слегка мазнул его кистью, вымазанной фиолетовой краской.– У вас здесь хоть курят?– Вообще-то нет. Но ты кури.Вести протокол досталось, как обычно капитану Осипову. Тот выложил перед собой несколько шариковых ручек, быстро заполнил шапку (дата, время, паспортные данные, адрес по прописке) и приготовился писать дальше…».
«Телефон звонил настойчиво.Он похлопал рукой вокруг подушки, не смог отыскать чертову вибрирующую коробочку и все-таки открыл глаза. В комнате было темно. Телефон трезвонил, лежа на полу, и успел отвибрировать уже почти под кровать. Майор вытащил его оттуда, прижал к уху и сказал:– Але?Чтобы не будить жену, он вышел на кухню. По пути бросил взгляд на висящие в коридоре часы. Рань была несусветная…».