Проект «Амброзия» - [25]

– Не надо так, нас охраняют, – Матис понимал бессмысленность этой охраны, он повернулся и посмотрел на вход лаборатории, где стоял вооруженный человек.

– И как долго? – спросила Надия. – Как долго мы будем под колпаком? Месяц, два, что потом? Сача права, за что нас, что мы сделали такого?

– Я не знаю, – стараясь говорить как можно более спокойно, ответил Матис. Он был их главой, начальником лаборатории, но он и правда не понимал, почему, что они сделали такого, за что их убивали. А может это была случайность? Да, роковая случайность, которая унесла пять жизней. Он сидел и вспоминал все их разработки, и в этот момент раздался взрыв.

Через час после гибели всех членов проекта «Амброзия» был запущен протокол «Крыса». Этот протокол прописал сам Матис, он ни с кем его не утверждал, но решил, что если с ним что-то случится, то вся информация по разработкам уйдет в сеть. Да, он и члены его команды подписывали бумаги о неразглашении, но кому какое будет дело, если он будет мертв.

– Ну, понеслось, – сказал пожилой в толстых очках мужчина и нажал кнопку на клавиатуре, тут же на экране замелькали столбики, сообщающие об отправленной корреспонденции.

Уже через пару минут более сотни институтов получили полный отчет по разработкам, связанным с возможностью считывать первоисточник мозга. А после все изменилось. Через несколько лет удалось заглянуть в память, впервые увидеть, что там хранится. Сперва короткие, похожие на испорченный сигнал аналогового телевидения картинки из прошлого пациента. А после, изменяя программу, можно увидеть всю сохранившуюся в мозгу информацию. Человеческая память раскрыла свои секреты.

Воспоминания

Когда я просыпаюсь, мне приходится себя убеждать, что мои сны не реальность, а моя реальность не сон.

Он сидел на краю небольшого обрыва, ноги болтались, будто шел по воздуху. Изредка пролетали огромные стрекозы, мальчик уже их не боялся, вырос и повзрослел. Они зависали на месте, жужжали как настоящие вертолеты, а потом резко поднимались и скрывались в ближайших кустах. Лето на даче, что может быть круче? Внизу Сережка ковыряется, ищет улиток, кормит ими уток, а Светка решила половить карасей. «Вот сейчас спущусь и покажу класс, как их надо ловить», подумал мальчуган, почесал коленку. «Наверное, опять забыла червя насадить?», соскочил с места, тутже прыгнул вниз.

Это был не сон, а часть его воспоминания. Он изредка их просматривал. А что еще ему оставалось, жизнь закончилась. Игнат остался один, дети погибли в той войне, бессмысленная бойня, которая затянулась на десятилетия, а потом наступил мор, унесший миллионы жизней. Старик тяжело вздохнул, но улыбка так и не сошла с его потемневшего от старости лица.

– Как ее звали? – спросил он сам себя. – Нюша? Нет, нет, Нюра… Точно, Нюра, рыжая такая, вечно болтала и болтала, странно, что нет воспоминания. – Он искал этот файл, хотел еще разок на нее взглянуть, а ведь она ему тогда нравилась. – Сколько ей было лет? Четыре или пять?

Старик нагнулся к терминалу и быстро пролистал все записи, но с Нюрой не было. «Странно, странно», подумал он, стараясь вспомнить, как она выглядела, но кроме того, что у нее были рыжие волосы, ничего не помнил. В терминале компьютера хранилась огромная база его памяти, с ней разбираться да разбираться.

– Поцелуй меня, – уверенно попросила девушка. Ее глаза сияли от радости, но он не успел к ней нагнуться, она встала на носочки и прильнула к его губам. Поцелуй получился корявым, будто поцеловался с ведром, – Дурак… – она обиделась, покраснев, тутже убежала.

– Постой, – прохрипел он. На днях купался в речке, вода еще не прогрелась, вот теперь и хрипел. – Постой, я же… – но Светлана уже далеко убежала. «Вот дурак», подумал про себя и быстро побежал за ней.

– Уйди, ты даже целоваться не умеешь, – возмутилась она, когда он подошел к ней.

– Но я же ни с кем не чмокался.

– Не чмокался?

– Нет, – уверенно ответил мальчишка.

– А Валька сказала, что ты с ней целовался.

– Дура она. Злится, что велик не дал. Валька мне его в прошлый раз разбила, колесо восьмеркой погнула, отец чуть было не отлупил.

– Точно? – хитро прищурив глаза и нагнув голову набок, спросила Светлана.

– Ну да…

Девушка тут же подбежала и впилась ему в губы.

– Тебя надо научить, как это делать.

– Вот и учи, – только и успел он сказать, как она опять прильнула к его губам.

А ведь это был его первый поцелуй. «Что там было со Светкой?», старик прикоснулся к своим сморщенным губам. «Уехала из деревни, а после, говорят, вышла замуж. Ах да, это уже было после… Да, точно, после того, как я отслужил в армии».

Воспоминания порой были туманными, обрывистыми, даже не понять, к чему они конкретно относились. Это шум, хлам, ему место в корзине, но он почему-то сотни раз перезаписывался в его мозгу. Значит они что-то да значили. Но теперь, спустя столько лет, Игнат не мог ничего вспомнить. А иногда он боялся своих воспоминаний, боялся даже подумать о них. Печаль опускалась на плечи, на душе становилось так горько, что его старческие глаза не выдерживали и по ним текли слезы отчаяния. Он один, не может обнять внуков, их нет, не может поцеловать жену, она давно уже покоится с миром. Он один, но скоро и его путь закончится. Старик смотрит на свои пергаментные руки, чуть дрожащие пальцы. Еще год или два, и его путь закончится.