Продолжение следует, или Наказание неминуемо - [8]

— Как долго ты будешь здесь? — спросил Турецкий, чувствуя, что ему надо срочно бежать, иначе он останется. Еще немного, и он предложил бы ей отобедать вместе с ним.

— Я намеревалась недолго остановиться в Москве, — ответила она с щемящим душу акцентом. — Я еще не уверена, где назначу встречу, но, определенно, такой приятной возможности потерять не хочу…

От ее лукавой и обещающей улыбки ему стало совсем скверно. Вот так бы схватил в охапку и… гори все синим пламенем! Хоть час, да мой! «А вдруг это все-таки предопределение?» — такая вот мысль зациклила. Сколько раз случалось, что собирался человек лететь, а тут вдруг какая-то непредвиденная случайность ломала планы, и оказывалось… Ну да, самолет улетел без тебя, упал, разбился, все погибли, а ты — цел и невредим и не знаешь, что по спискам улетевших пассажиров — давно покойник.

Но ее уверенность сняла, отринула его сомнения.

— Не опаздывай, уже объявили твою посадку, — улыбнулась Эва. — Я тебе плохого не пожелаю…

«Остается только надеяться», — мысленно сказал себе Турецкий и спросил-таки напоследок:

— Но ведь ты была уверена, что встретишь меня! Не так разве?

— Именно так, — улыбаясь, кивнула она.

— Но каким образом?

— Я звонила, — просто ответила она. — Ира рассказала мне о твоем несчастье. Потом как ты поправлялся. Чем занимался потом, я много знаю. И в Воронеже у меня дела оказались потому, что и ты был здесь. Но я не рассчитывала, что ты — такой классный следователь. Ты закончил скорее, чем я надеялась. Но напоминаю, следующая весть — твоя!..

«Следующая весть — моя», — повторял он, поднимаясь по трапу на борт самолета. Да, на ту, последнюю встречу с Эвой у Домского собора в Риге, незадолго до его ранения и контузии, что случились два года назад, телеграмму с лаконичным текстом: «Рига, Домский собор, суббота, семь вечера», прислала ему она. И теперь его очередь назначать свидание. Уж будьте спокойны, он назначит! Ну, Эва, ну, попадешься! Вот кого ему долгое время так не хватало…

«Одну минуту! — спохватился он. — А как же Москва? Она же сама сказала…»

— Пожалуйста, проходите и занимайте любое свободное место, — вежливо обратилась к нему красивая стюардесса в кокетливой пилотке на шикарных светлых кудрях.

— Благодарю, — излучая фимиам, кивнул ей Турецкий. — Я бы предпочел рядом с вами.

— Увы! — кокетливо улыбнулась стюардесса. — Хотя в иной ситуации я бы не возражала.

«Нет, это не дежурное радушие. Но неужели я действительно похож на счастливого, сияющего идиота?» Вопрос следовало обдумать.

— Вы — прелесть…

Можно сказать, обменялись…

«Ну, конечно, — сообразил наконец Александр Борисович, — Эва же полетит домой через Москву, значит, и позвонит сама. А вот уже следующая встреча — за мной! Девушка смотрит далеко вперед. Так далеко, что даже я не вижу…»

Ему и в голову не могло прийти, насколько он окажется неправ…

Глава третья БЕЗ ОПРЕДЕЛЕННОГО МЕСТА ЖИТЕЛЬСТВА

Влад бродил по рынку, приглядываясь к группам мужчин, обсуждавших с различной степенью интереса свои проблемы. Спорили, кричали, оглядываясь, распивали водку, просто мрачно сидели в ожидании неизвестно чего. Обычная картина, которую можно наблюдать в районах массового скопления людей в любых городах и населенных пунктах. Кто-то однажды сказал, что вот как сдвинулась еще в начале прошлого века Россия, так все никак остановиться и не может. Да, похоже на то…

Ничего не евший еще со вчерашнего вечера, Влад тем не менее не торопился зайти в какую-нибудь забегаловку, где цены, он знал, несусветные. За такие же деньги можно было вдоволь наесться хотя бы тех же пирожков у любой приличной тетки, разносящей вдоль прилавков пищу собственного, домашнего производства. Продавцы, боящиеся оставить без присмотра свой товар, всегда охотно пользуются их услугами. А раз едят и до сих пор живы, значит, не так и страшен черт, как его малюют. И Влад, которому уже надоело, честно говоря, толочься в базарной людской мешанине, остановил свое внимание на пожилой тетке с большим бидоном на тележке с колесиками, в котором у нее был налит горячий чай, и с сумкой, откуда она извлекала нечто похожее на пирожки с капустой. Люди охотно питались. А чем он хуже?..

При всем том что жил он до сих пор как бы самостоятельной, закрытой для матери жизнью, в которой были и свои нешуточные опасности, и даже в известной степени смертельный риск, в чисто бытовом отношении он оставался, в сущности, телком, за которого думала и отвечала — в житейском смысле — все-таки мать. Есть вещи или знания, которые приходят просто с опытом, даже и не в лучшем смысле этого слова. Ну, например, пока лично тебе не очистит какой-нибудь гад карманы, ты так и не научишься пониманию того, что хранить все яйца в одной корзине категорически нельзя. Что бы тебе при этом ни говорили знакомые. В общем, скорее всего это был тот случай, когда человек должен сам обжечь нос, прежде чем поймет, куда совать его не стоит. Только личный опыт, в чем Влад вскоре и убедился.

Выбрав тетку с пирожками, недоверчивый Влад немного походил за ней по рынку, посмотрел, как расходится ее товар, и наконец решился и сам взять пяток пирожков и пластмассовый стаканчик с чаем. Полез в боковой карман куртки за деньгами, которые сунул туда, чтобы каждый раз не вытаскивать бумажник с основными деньгами, не привлекать к себе ненужного внимания посторонних. Но карман был пуст.