Продолжение легенды - [20]

Сенатору нравилась основательность Батлера, если уж он согласится на покупку рудников на паритетных началах, значит, будет толк.

– Работы предполагается начать весной, – продолжал уговаривать Редфорд. – Есть одно неприятное обстоятельство – вам придется подолгу отсутствовать дома, хотя бы первое время. Жена отпустит? Я как-то не очень представляю вас во главе семейства, но вы так долго не давали о себе знать, не иначе, как женились!

– Да было дело. Но это уже в прошлом.

– Что, развод? Не дурите, все жены одинаковы, только создадите себе кучу проблем. Обустройте свою жизнь, как вам удобно, и живите в свое удовольствие. Вот мы с женой не мешаем друг другу: у меня свои друзья, у неё – свои, большей частью молодые статисты из близлежащего театра, мне они не интересны. Вас тоже не рискнул бы пригласить в дом.

– Недостаточно знатен? – осклабился Ретт.

– Слишком привлекателен! Моя Мессалина не преминет попытаться затащить вас в постель.

– Ну, это не так просто, вам нечего опасаться.

– Она этого не поймет и будет добиваться своего, и тем испортит наши с вами деловые отношения, – с улыбкой пояснил Брайан, – любовников меняет часто, а мне приходится содержать их. Не поверите, я на девочек трачу меньше, чем на её партнеров.

Батлер засмеялся. Он никак не ожидал, что государственному деятелю приходится заниматься такими прозаическими делами.

– Ну, вот вы и повеселели! – заметил сенатор. – Мне легко говорить, я никогда не любил свою жену. Она старше меня, и хотя не лишена приятности, женился я, в общем-то, на своем тесте, он обеспечил мне карьеру. А что вас прельстило в браке? Молодость, красота, богатство?

Ретт вдруг почувствовал потребность рассказать о своей любви. Но в то же время ему совсем не хотелось посвящать в подробности долгого пути к венцу, и сама собой сложилась версия, которая в последствии ему стала нравится все больше и больше.

– Все вместе, она дочь богатого в прошлом плантатора. Ей было шестнадцать лет, когда мы познакомились, и в тот же день заключили наш союз.

– Так была хороша?

– Прелестна. Не то, чтобы, красавица, но раз увидев, уже не забудешь, – глаза южанина засветились нежностью.

Брайан, не испытавший в своей жизни сильного чувства, посетовал:

– Мне, к сожалению, не довелось встретить такую женщину, чтобы не отпустила уже никогда. Но как вам удалось в один день уговорить её, а тем более родителей?

– Повезло, ее сопровождал только отец. Я сразу понял, что просить её руки бесполезно, с моей – то репутацией. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. В тот день была объявлена война, мужчины уже ни о чем другом думать не могли, и я воспользовался ситуацией, предложив ей бежать на соседнюю станцию, где можно было найти священника, привычного к таким венчаниям.

Ретт говорил и уже сам верил, что всё так и было, ведь браки совершаются на небесах, а не в церкви.

– Потом мистер О’Хара, конечно, грозился убить меня, но все закончилось миром. Она осталась у родителей, а я, как вам известно, прорывал блокаду. Вторая встреча состоялась только через год уже в Атланте, куда она приехала с нашим сыном. После войны родилась дочь, и мы, наконец, стали жить вместе. Через два года появилась еще одна дочка, и наша жизнь превратилась в кошмар.

– Тоже любовники?

– Бог миловал, но не знаю, что лучше. Её увлечение стоит мне не меньше. Ей удалось сохранить разоренную усадьбу и плантацию отца, а поскольку я не горел желанием вкладывать большие деньги для восстановления хозяйства, она решила сама зарабатывать.

– И что, успешно?

– Еще как! Управляла двумя лесопилками, магазином, салуном и больше не хотела детей. Представьте себе такое редкостное сочетание – невинное личико и абсолютно недетское, острое, почти мужское восприятие жизни, пленительная женственность и крепкое словцо.

– Вы меня заинтриговали своей супругой! Хочется увидеть ее, устройте нашу встречу как-нибудь. Но, тем не менее, я не советую вам разводиться, вы все еще в её плену.

– Нет, все кончено. В этом году погибла моя любимица, младшая дочь. Жена ненавидит меня, считает, что я виноват во всем. Я действительно баловал ребенка. Ну, как я мог ей что-либо запретить, когда она так меня любила?!

В голосе приятеля было столько боли, что Редфорд уже обрадовался, что в его жизни не было любви, зато не было и мучений.

– Я купил ей пони, – осипшим голосом рассказывал Батлер, – обучил брать небольшие препятствия и гордился, что у девочки в четыре года хорошая посадка и крепкая рука. Она была такая бесстрашная, хотела прыгать выше, а ножки у пони коротковаты…

Батлер быстро налил бокал виски и выпил его залпом. Он впервые говорил о Бонни.

– С тех пор я пью, не переставая, уже полгода. Может, не стоит браться за серьезное дело? – неуверенно спросил он.

– Глупости, в Нью-Йорке есть хороший врач, который не позволит вам оставить меня без такого дельного партнера. К сожалению, детская смертность высока, – утешал сенатор, – трудно найти семью, которая сумела бы сохранить всех своих детей. Мы тоже потеряли двух девочек, я до сих пор не могу сдержать слез, когда их вспоминаю.

Действительно, в ту же минуту его глаза подернулись влагой.