Проделки близнецов - [21]

Голова у нее идет кругом.

— Надо выбрать наиболее удачный снимок и сочинить подпись, такую, чтобы у читателей душа радовалась. Вы же превосходно это умеете!

— А может быть, не стоит публиковать эти снимки? — слышит она свой собственный голос.

— Это почему же, дражайшая фрау Кернер?

— Мне кажется, эти снимки — не подлинные.

— То есть попросту монтаж? — доктор Бернау смеется. — Слишком много чести для господина Эйпельдауэра! Он не столь изыскан! Подпись может подождать до завтра. Но прежде чем вы сдадите текст в набор, я хочу его просмотреть. — И доктор Бернау склоняется над новой работой.

Фрау Кернер буквально ощупью возвращается к себе в комнату, падает в кресло и, разложив перед собой снимки, сжимает пальцами виски.

В голове у нее полная неразбериха. Обе ее девочки! Детский пансион! Каникулы! Ну, конечно же! Да, но почему же Лоттхен ни словечком об этом не обмолвилась? Почему Лоттхен не привезла с собой фотографий? Если уж они сфотографировались вместе, значит, сделали они это не без умысла. Значит, девочки выяснили, что они сестры. И решили ничего об этом не говорить. Это можно понять, да, разумеется. Но, Боже мой, как же они похожи! Даже безошибочный материнский взгляд… О мои девочки, милые, любимые мои девочки!

Если бы доктор Бернау просунул сейчас голову в дверь, он увидел бы лицо, искаженное счастьем и болью, лицо, залитое слезами, слезами, изнуряющими сердце так, словно вместе с ними из глаз вытекает сама жизнь.

По счастью доктор Бернау не просовывал голову в дверь!

Фрау Кернер пытается совладать с собой. Вот теперь-то и надо высоко держать голову! Что произошло? Что будет? Что должно быть? Я поговорю с Лоттхен!

И вдруг как мороз по коже! Внезапная мысль пронзает ее словно невидимая стрела! А Лотта ли та девочка, с которой она собирается поговорить?

Фрау Кернер явилась на квартиру к учительнице, фройляйн Линнекогель.

— Вы задали мне более чем странный вопрос, — говорит фройляйн Линнекогель. — Считаю ли я возможным, что ваша дочь не ваша дочь, а другая девочка? Простите, но…

— Нет, я не сошла с ума, — уверяет ее фрау Кернер и кладет на стол фотографию.

Фройляйн Линнекогель смотрит на снимок. Потом на фрау Кернер. Потом снова на снимок.

— У меня две дочери, — тихо признается посетительница. — Вторая живет в Вене, с моим бывшим мужем. Эта фотография попала мне в руки всего несколько часов назад, совершенно случайно. Я даже не подозревала, что девочки встретились в пансионе.

Фройляйн Линнекогель то и дело открывает рот, точно карп на прилавке рыбного магазина. И недоуменно качая головой отодвигает от себя фотографию, как будто боится, что та ее укусит. И, наконец, спрашивает:

— И обе девочки до сих пор ничего друг о друге не знали?

— Нет. В свое время мы с мужем решили, что так будет лучше.

— И вы никогда ничего больше не слышали о вашем бывшем муже и втором ребенке?

— Никогда.

— А он больше не женился?

— Не знаю. Но думаю, вряд ли. Он полагал, что не создан для семейной жизни.

— В высшей степени увлекательная история, — замечает учительница. — Неужели девочкам в головы и в самом деле взбрела такая абсурдная идея — поменяться друг с другом? Когда я вспоминаю, как изменился Лоттин характер… И потом почерк, фрау Кернер, почерк! Уму непостижимо! Но, правда, многое можно было бы объяснить…

Фрау Кернер только молча кивает, а глаза ее смотрят в одну точку.

— Не обижайтесь на меня за мою откровенность, — продолжает фройляйн Линнекогель, — я никогда не была замужем, я педагог, а своих детей у меня нет… но я всегда думала, что женщины… настоящие, замужние женщины… они слишком уж считаются со своими мужьями! А на самом деле важно только одно — счастье детей!

Фрау Кернер болезненно улыбается.

— Вы полагаете, что мои дети были бы счастливы, живи мы с мужем в долгом, но несчастливом браке?

Фройляйн Линнекогель в задумчивости произносит:

— Я ни в чем вас не упрекаю. Вы и сейчас еще очень молоды. А когда вышли замуж, и вовсе были почти ребенком. И вы всю жизнь будете моложе, чем я когда-либо была. Что верно для одного, то совсем неверно для другого.

Гостья поднимается.

— Так что же вы намерены делать?

— Если бы я знала! — отвечает молодая женщина.

Луиза стоит перед окошком на Мюнхенском почтамте.

— Нет, — говорит ей почтовый служащий, — нет, фройляйн Незабудка, сегодня опять ничего для вас нет.

Луиза в растерянности смотрит на него и удрученно бормочет:

— Что бы это могло значить?

Почтовый служащий пытается шутить:

— А может, Незабудка стала Забудкой?

— Вот уж нет, — говорит Луиза. — Я завтра утром опять зайду.

— Милости просим! — отвечает он с улыбкой.

Фрау Кернер возвращается домой. Жгучее любопытство и леденящий душу страх борются в ее душе, так что она едва дышит.

Дочка ловко орудует на кухне. Гремят крышки кастрюль. Что-то жарится на сковородке.

— Ух, как у нас нынче вкусно пахнет! — говорит мама. — Что там у тебя сегодня?

— Свиные ребрышки с картошкой и кислой капустой, — с гордостью отвечает дочка.

— Как быстро ты опять научилась готовить, — говорит мать словно бы невзначай.

— Правда? — радуется девочка. — Никогда бы не подумала, что я… — Она в испуге сжимает губы. Только бы мама ничего не заметила!