Продажная шкура - [33]

— Вы бывший спецназовец, Тед. Она не проходила подобной подготовки.

— Я не говорил, что Анита славный солдат.

— А кто тогда, славный полицейский?

— Нет.

Шоу недоуменно нахмурился.

— Тогда что? В чём же она тогда хороша? Только не говорите, что в постели, я и так на грани терпения.

— В убийстве, — ответил Эдуард.

— Что? — не понял Шоу.

— Вы спросили, в чём она хороша. Я ответил.

Шоу оглядел меня изумлённо, не похотливо, а так, будто пытался разглядеть, о чём ему говорил Эдуард.

— Вы и вправду настолько хороши по части убийств?

— Я пытаюсь быть хорошим полицейским. Я пытаюсь быть хорошим маленьким солдатом, выполняющим приказы от и до. Но, в конце концов, на самом деле я не полицейский, и не солдат. Я официально узаконенный убийца. Я Истребитель.

— Ни разу ни слышал, чтобы кто-нибудь из маршалов сознавался в том, что он убийца.

— Технически это законно, но я охочусь на граждан Соединённых Штатов с чётким намерением их убить. Я убила больше людей, обезглавив их и вырвав их сердца, чем большинство серийных убийц. Хотите приукрасить то, чем я занимаюсь? Прекрасно. Просто выдайте мне ордер на ликвидацию, но я всё равно буду осознавать, что именно я делаю на благо живых людей, шериф. Я знаю, кем являюсь, и я знаю, что я чертовски в этом хороша.

— А лучше есть? — поинтересовался он.

— Только один, — я перевела взгляд на Эдуарда.

— Тогда, полагаю, мне повезло, что вы оба здесь, — Шоу попеременно переводил взгляд то на меня, то на Эдуарда, голос его при этом не скрывал сарказма.

— Вы представить себе не можете, как вам повезло, — бросила я, направляясь к выходу.

Эдуард проследовал за мной, протягивая ключи.

— Я раздобыл нам машину, чтобы мы могли поболтать наедине.

— Отлично, — отозвалась я.

— А, да, кстати, я забыл упомянуть про Олафа.

Я резко остановилась посреди коридора и уставилась на Эдуарда.

— Ты шутишь…

— Маршал Отто Джефрис является одним из маршалов западных штатов. Он уже выехал, когда я прибыл сюда.

Олаф был настоящим серийным убийцей. Но он, подобно СПУ убийце, мог управлять своими потребностями в какой-то степени. Насколько нам с Эдуардом было известно, в этой стране он не совершал самого худшего. Мы ничего не могли доказать, но я знала, кем он был, и он знал, что я в курсе, даже более того — ему это нравилось.

Именно охота на вампиров в одной команде со мной сподвигла Олафа стать маршалом и осуществлять свою скромную рутину серийных убийств законно. Никакими правилами не оговаривается, как именно извлекать сердца и головы вампиров. Нужно просто их извлечь. Как только доходит до убийства, вампира не защищает ни один закон. Ни один. Они целиком и полностью находятся во власти своего истребителя. Одной из целей в моей жизни являлось никогда в жизни не уповать на милость Олафа.

Глава 11

Эдуарду удалось выклянчить для нас внедорожник. Он был черным и выглядел внушительно. Я знала, что цвет ему выбирать не пришлось, но он попал в самую точку. Я одобрительно кивнула, поскольку прокатиться по пустыне и не сбиться с дороги ему было под силу.

— Когда ты успел раздобыть машину? — спросила я.

— Я был первым, кого они допросили. Я знал, что допрос остальных трёх маршалов займёт их ненадолго. Так что время у меня было.

Я остановилась на полпути.

— Ты сказал, троих маршалов?

Он обернулся и кивнул мне.

— Я так и сказал.

Он почти улыбнулся, что означало, он от меня что-то скрывает. Эдуард любил нагнать тумана. То, что я была знакома с его семьей и знала большую часть его истинной жизни, не отменяло этой привычки. Просто ему сложнее теперь меня хоть чем-то удивить.

— Кто же четвертый? — спросила я.

Он поднял руку. Это был жест, который я уже видела в его исполнении среди тех, кто знал военные условные сигналы. Он означал «смотри вперед».

В торце розовато-бежевого здания стояла группа полицейских. Я заметила их тем самым особым взглядом, который вырабатывается в нашем деле: люди, пальмы, жара, солнце. Олаф возник там совершенно неожиданно. Он был на полголовы выше всех остальных. Может он наклонялся? Но было и еще кое-что; на нем была черная футболка и черные джинсы, заправленные в черные ботинки. Еще у него был черный кожаный пиджак, переброшенный через его мускулистую руку. Он был еще более смуглым, чем в последний раз, когда я его видела, будто он бывал чаще на солнце, но Олаф в этом плане был, как я, не загорающим. Если у вас в роду были арийцы, загорать становится сложновато.

Его голова была по-прежнему гладко выбрита, так что черные брови выделялись на лице ярким контрастом. На подбородке был намек на щетину, какой бывает у мужчин, которые вынуждены бриться дважды в день, чтобы выглядеть действительно гладковыбритыми. Это заставило меня задаться вопросом, выбрил ли он голову или же просто был лысым. Эта мысль меня раньше не посещала.

Прическа, одежда, рост; все это выделяло его среди полицейских, как волка среди овец или гота среди военных. Но я могла совершенно упустить его из виду в толпе.

Эдуард тоже так мог. Та же чертовщина, когда «смотришь перед собой и не видишь». Я наблюдала, как Олаф идет к нам, и не могла не признать, что для такого крупного мужчины он двигался изящно, но изящество это было в мышцах и кроящейся угрозе.