Продажная шкура - [154]

— Это было бы автоматическое тюремное заключение, по меньшей мере на шесть месяцев, — сказала она.

— Было бы, — сказала я.

Мы смотрели друг на друга.

— Горе делает меня глупой, и я извиняюсь за это, но я хочу знать, что случилось с Рэнди.

— Нет, — сказала я, — Вы не узнаете.

Она нахмурилась, а затем ее лицо затуманилось.

— Это так ужасно?

— Вы же не хотите, чтобы последний, — я колебалась, — образ Вашего друга был фотографией с места происшествия, и, безусловно, не визит в морг. — Я протянула руку в утешительном жесте, но остановила себя. Я была слегка чуткой к человеческим психическим способностям. Вырастали ли они с прикосновением, как и вампирские? Мои — нет, но мои были довольно специфическими. Я позволила моей руке опуститься. — Поверьте мне в этом, Фиби.

— Как я могу доверять тебе, когда ты угрожает посадить меня в тюрьму? — Сейчас в ее голосе был поток гнева. Думаю, я не могла винить ее.

В действительности я не сказала, что посажу ее в тюрьму. Я только упомянула, что могу поместить ее в тюрьму. Большая разница, на самом деле, но если она посчитала, что это была угроза, хорошо. Если это даст мне больше информации об убийствах или Рэнди Шермане, или о чем-то еще, так даже лучше. Я была здесь не для того, чтобы выиграть конкурс популярности, я была здесь, чтобы раскрыть преступление.

В дальних дверях внутри дома мелькнуло какое-то движение. Мой пистолет моментально оказался в моей руке. Мысль и действие были едины, коп.

— Это моя дочь, — сказала Фиби, но она смотрела на пистолет. Глядя на него, как на очень плохую вещь. Я даже не навела его ни на кого, а она уже испугалась. От мощной жрицы, подключенной к божеству и магии, к перепуганной гражданской в один ход.

— Могу ли я поговорить с вами, или вы просто хотите меня расстрелять? — Голос Кейт состоял из ярости. Милая красная волна гнева, с оттенком страха, пришла от нее. Это заставило мой живот сильно сжаться, как будто я все еще была голодна, но я знала, что это не такой голод. Я отступила от обоих: матери и дочери. Я стала так, чтобы моя свободная рука могла открыть дверь, и я смогла уйти от этого соблазнительного гнева, если голод накатит слишком быстро и его будет слишком сложно контролировать. Нечестивец был снаружи, и если бы мне пришлось выбирать между ardeur с ним и психическим изнасилованием ведьмы, я бы выбрала секс и вампира. По крайней мере, он был не прочь.

— Вы боитесь меня? — спросила Кейт и осторожно шагнула в комнату. На ней была короткая куртка и джинсы, и она держала руки в карманах.

— Покажи мне свои руки, — сказала я, голосом низким и ровным.

Она состроила гримасу, но ее мать сказала:

— Делай то, что она говорит, Кейт.

Девушка не могла быть гораздо моложе меня, лет на пять или меньше, но она жила другой жизнью. Она не верила, что я застрелю ее, но ее мать верила.

— Кейт, как твоя жрица, я говорю тебе делать то, что она говорит.

Девушка выдохнула, а затем осторожно вынула руки из карманов. Руки были пустыми. Ее гнев распространялся от нее, как какой-то богатый, густой аромат, словно он был лучше на вкус, чем другие.

— Я не позволю ей посадить тебя в тюрьму, — сказала она, темными глазами глядя на ее мать, как будто я не стояла там с пистолетом в руке. Я надеялась, что мне не придется стрелять в нее, это было бы как ранить сердитого Бэмби. Она просто не знала ничего лучшего. Сама ее наивность помогла мне восстановить контроль над голодом. Я сделала глубокий вдох и наполнила голову успокаивающими пустыми мыслями.

— Кейт, — сказала Фиби, — я позволила своему горю принять не лучшее решение. Это не вина маршала.

Кейт покачала головой достаточно резко, коричневый хвост закрутился вокруг ее плечей.

— Нет. — Затем она подняла сердитые глаза на меня. — Если я дам вам имя того, кто мог это сделать, вы оставите маму в покое?

— Кейт, нет!

— Мы не обязаны ему настолько, чтобы отправиться в тюрьму, а если он действительно сделал что-то? Тогда в следующий раз, когда он убьет кого-то, это будет частью нашей кармы, тоже. Я не обязана ему настолько.

— Я была его жрицей, Кейт.

Она покачала головой.

— Я не была. — Она снова повернулась ко мне. — Я встречаюсь с копом. Он сказал кое-что о том, что тела были разорваны, и не все из них оборотнями. Я имею в виду, что изуродованное тело — это всегда новость. И всегда первыми обвиняют местных оборотней.

Я просто кивнула. Она была в настроении говорить, если я его как-нибудь не испорчу.

— Но он сказал, что некоторые тела были порезаны лезвиями. Патологоанатом никогда не видел ничего подобного, и никто из вас, ребята.

Ее парень был слишком разговорчив, но если она даст мне имя, я не скажу. Я могла бы попытаться выяснить, кто это был и сказать ему, чтобы держал язык за зубами, но я бы не сдала его. Если бы она просто сказала имя.

— Это правда? — Спросила она, наконец.

— Я не вправе обсуждать текущие расследования. Вы знаете это.

— Если это так, то вам необходимо поговорить с Тоддом Берингом.

— Он снова не принимает лекарства, — сказала Фиби. — Вы должны это понимать. Он хороший человек, когда он принимает лекарства, но когда он отходит…

— От чего он принимает лекарства?