Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР - [42]

Однако еще осенью 1984 года Горбачев начал подавать сигналы насчет возможности вывода советских войск из Афганистана. Впервые это было сделано на встрече «на высшем уровне» с Рейганом в Женеве. Дальнейшее развитие эта тенденция приобрела в феврале 1986 года в ходе работы XXVII съезда КПСС. В политическом докладе и своих выступлениях на съезде Горбачев, с одной стороны, вновь объявил империализм основным виновником возникновения конфликтов в мире, в том числе и в Афганистане. Наряду с этим, однако, в его тоне были заметны и некоторые, ранее не присущие высшему советскому руководству, пораженческие нотки.

Так, например, у него, в отличие от его предшественников, Афганистан казался больше «кровоточащей раной», чем «жертвой империализма и империалистической агрессии».

* * *

Однако «настоящий, видимый поворот» в отношении к Афганистану наметился после встречи с Рейганом в Рейкьявике в октябре 1986 года. По всей видимости, тогда у Горбачева и его советников и сложилась позиция о якобы обязательном полном выходе из Афганистана в качестве необходимого условия для получения положительного ответа со стороны США по вопросам контроля над вооружениями. По предположениям Сары Мендельсон, работавшей позже с материалами советских архивов, не исключено, что подобный сдвиг являлся, скорее, следствием изменений общественного мнения в самой стране, чем результатом поражений на поле брани.

Но, вероятнее всего, ближе к правде другое ее заключение: главной причиной принятия столь неожиданного и резкого решения могло быть личное убеждение Горбачева, что для успеха его «перестройки» нужна обстановка «благоприятного международного сотрудничества». Ценой ее достижения и стал уход из Афганистана.

В результате, на заседании Политбюро от 13 ноября 1986 года генеральный секретарь заявил следующее: «Мы уже шесть лет ведем войну в Афганистане. Если не наметятся изменения в нашем подходе и политике, то мы можем оставаться там на протяжении еще и следующих двадцати или тридцати лет». Это положило начало уже вполне официальным обсуждениям данного вопроса в политических кругах как Советского Союза, так и других заинтересованных сторон.

В следующем месяце Горбачев информировал афганского руководителя Наджибуллу, что в 1988 году Советский Союз начнет вывод своих войск из страны. Однако даже и тогда все еще не было видно, что речь идет о столь односторонней и полной капитуляции, какую нам предстояло увидеть в 1987 году. Еще имелись ожидания, что подобные действия с советской стороны будут хоть как-то «возмещены» и соответствующим «уходом» со стороны США, выраженным в прекращении поддержки антиправительственным силам, гарантиях нейтралитета и территориальной целостности Афганистана и пр.

По мнению Яковлева (которое приводится в уже упомянутом исследовании С. Мендельсон), у Горбачева уже после первого международного оповещения его намерений по Афганистану сложилось твердое убеждение: ни в коем случае не допускать какой-либо оппозиции, возражений или хотя бы размышлений насчет целесообразности одностороннего ухода из Афганистана. Причем ставка и в этом случае делалась на уже показавшее себя оружие «гласности» — так, как понимал ее тогдашний генеральный секретарь.

Так что, как недвусмысленно подводит итоги и сама Мендельсон, причины данных перемен в курсе советской внешней политики не состояли в военном поражении на поле боя. Не являлись они и следствием какого-либо усиления давления со стороны общественного мнения внутри страны или соображений сугубо морального или гуманитарного характера. Просто Горбачевым и группой его сторонников было принято решение принести в «жертву» дело международной солидарности, чтобы это, как они надеялись, обернулось благом для задуманного им курса «перестройки».

Здесь следует напомнить, что рассматриваемые изменения в советской международной, внутренней и идеологической политике не наступили разом. Несмотря на то, что уже осенью 1985 года стали намечаться определенные признаки каких-то перемен, вряд ли кому-нибудь тогда могла придти в голову хотя бы мысль о подлинном масштабе отступлений, поражений и бедствий, которые вскоре предстояло испытать стране. Более того, все это выглядит почти невероятным даже теперь, если попробовать дать хоть сколько-нибудь внятное объяснение столь невообразимому ходу событий. А тогда, в 1985 году, было и вовсе неясным, куда в действительности ведет страну Горбачев.

Внешне доступные сигналы и впечатления на сей счет, как правило, были весьма расплывчатыми и противоречивыми. Ведь и сам Горбачев тогда все еще говорил о возрождении ленинизма и совершенствовании системы социализма. Он также заявлял, что он не намерен отказываться от идеологии социализма или идти по пути ее ревизии. Говорил лишь об усилиях «приспособить» ее к новой реальности в мире. Более того, после заявления о предстоящем уходе из Афганистана он даже усилил помощь и поддержку борьбе партии Африканского национального конгресса (АНК) в Южной Африке. Об этом сообщает Владимир Шубин в своей книге «Африканский национальный конгрес (АНК) — взгляд из Москвы» (изданной в 1999 г. в Южной Африке).