Продавец троллей - [28]

— Ну, давай выпьем по рюмочке рома за удачное плавание! — сказал Бомстаф и позвал трактирщика.

Гудвин решил, что неприлично отказываться, раз Бомстаф согласился оказать ему такую любезность, но едва не поперхнулся крепким напитком. Бомстаф опрокинул рюмку одним духом.

— Эх, хорошо! — сказал он. — Хотя ямайский ром бывает и получше. — Последнее замечание было явно нацелено в огород трактирщика.

— Не вздумай меня надуть! — возбужденно крикнул ему вслед попугай. — А то я натравлю на тебя летучих мышей!

Хозяин смотрел так, будто готов был сделать из него отбивную, но осмелился только скорчить кислую мину.

— Ай да попугай у тебя! — сказал Гудвин. Он решил, что настало время разведать, откуда у попугая взялось такое имя — Кастанак.

— И где ты такого достал?

— Пей свой ром! — напомнил попугай Гудвину.

Гудвин перевел взгляд на свою рюмку. Предыдущую он уже еле одолел и только что подумал, авось никто не обратит внимания, что эта стоит перед ним недопитая. Набрав побольше воздуха, он опрокинул в себя последние остатки противной жидкости. Он закашлялся до слез.

— Да, хорошая штука рюмочка рома, — бодро сказал Бомстаф и похлопал Гудвина по спине. — А попугая я купил во Франции на базаре, в портовом городе Марселе.

— А не купил ли ты его у человека в высоком колпаке с полями и с загнутым кончиком? — жадно поинтересовался Гудвин, когда к нему вернулся голос.

— Съешь свою шляпу! — сказал попугай. — И ты станешь большим и сильным.

— Нет, такой шляпы я на нем вроде бы не заметил. Чудной был человек; должно быть, бывший моряк, который на старости лет стал зарабатывать себе на пропитание торговлей, а попугая он, кажется, купил у какого-то матроса. Я и купил-то эту птицу только потому, что она все время твердила, что очень сердится и хочет продолжить свое путешествие, вот я и подумал, что пусть уж он путешествует со мной.

Бомстаф снова захохотал так, что затряслись стены, а Кастанак, то есть попугай, заорал:

— Кастанак сердится, я путешествую! Кастанак сердится, я путешествую!

— Ну вот, слыхал? — сказал Бомстаф, отсмеявшись. — И ведь хотя путешествовал со мной, а твердит все время одно и то же!

— Так значит, ты не знаешь, откуда он взялся и кто был его прежний хозяин? — несколько разочарованно спросил Гудвин. Он по-прежнему был убежден, что между попугаем и волшебником Кастанаком должна быть какая-то связь. Кроме того, Гудвин думал, что некоторые вещи, которые говорит птица, она выучила у Кастанака, поэтому очень внимательно прислушивался ко всему, что изрекал попугай.

— Нет, об этом я ничего не знаю. То есть ничего, кроме того, что он сам мне рассказывает! — ответил Бомстаф, и ему стало так смешно от собственных слов, что на него опять напал неудержимый приступ хохота, от которого он даже прослезился.

— А что если я сам у него спрошу? — попросил разрешения Гудвин.

— Любопытство — опасная штука! — отозвался попугай. — Не суй свой нос, куда не просят, а то как бы тебе не остаться без носа!

— Если тебе интересно узнать про попугая, спрашивай на здоровье, — охотно согласился Бомстаф. — Но не надейся получить от него более толковые ответы, чем другие люди, которые пробовали это до тебя!

Бомстаф улыбался, и его глаза смеялись, но добродушный моряк уже догадался, что интерес Гудвина к попугаю вызван не простым любопытством. Гудвин помолчал и подумал. Он понимал, что попугай выучился всему, что мог сказать, от хозяев, у которых он жил прежде. Так как же выманить у него такой ответ, который ясно покажет, что попугай побывал у волшебника Кастанака?

— Кастанак носит высокую шляпу? — ласково спросил у птицы Гудвин.

— Кастанак сердится. Я путешествую. Пей свой ром! — откликнулся попугай, но эти слова ничего не прояснили.

— Куда же ты едешь? — спросил Гудвин.

— Туда, откуда приехал! — крикнул попугай.

— А что спрятано в клетке? — спросил Гудвин. Он продолжал надеяться, что попугай знает про троллей.

— Ежели не видишь, возьми подзорную трубу! — ответил попугай.

Бомстаф слушал и усмехался. Он заказал еще рюмку рома, но предупредил хозяина, что на этот раз желает получить наилучшего ямайского. Хотя Бомстаф, казалось, был погружен в любовное созерцание своей рюмочки, он отлично догадался, что Гудвину известно о попугае нечто такое, чего он сам не знает, поэтому Бомстаф навострил уши.

Но все эти расспросы и бесконечные разговоры, казалось, уже утомили попугая, который вдобавок заинтересовался Гектором и решил его получше рассмотреть. Такой собаки попугай еще никогда не встречал. Он соскочил с плеча Бомстафа и встал на край стола. Там он расправил крылья и одним прыжком очутился на полу рядом с Гектором. Попугай спокойно обошел собаку по кругу, между тем как Гектор приподнял сначала одну, потом другую бровь, следя краем глаза за попугаем. Обойдя Гектора, попугай подошел к его большой голове и остановился у него прямо перед носом.

— А где тролли? — - сделал Гудвин последнюю попытку добиться ответа. — Ты видел троллей?

Но попугай, казалось, не обращал на Гудвина никакого внимания. Он наклонился к собачьей морде и, заглядывая Гектору в глаза, произнес:

— Буу-у!

К берегам Франции

На следующее утро (не слишком рано, так как Бомстаф не любил рано вставать) красавец кораблик «Элинор» на всех парусах вышел из Пула в открытое море, на борту корабля находились Гудвин и Гектор.