Продавец прошлого - [18]
— Не помешала?
Ни в вопросе, ни в улыбке не было ни тени смущения, впрочем, если бы и помешала, это вряд ли бы ее остановило. Скорее, это была провокация. Мой друг боязливо поцеловал ее в щеку. Один-единственный раз.
— Ты никогда не мешаешь…
Женщина обняла его.
— Ты такой милый!
Позже, уже ночью, Феликс признался:
— Как-нибудь потеряю голову и поцелую ее в губы.
Ему хотелось заключить ее в объятия и прижать к стене, как если бы она была одной из тех девиц, которых он время от времени приводит к себе домой. Это было бы непросто. Хрупкость Анжелы Лусии — могу поклясться — чистая хитрость. В этот раз она поменяла роли, в мгновение ока превратившись из голубки в удава:
— Твой дед, вон там, на портрете, — вылитый Фредерик Дуглас.
Феликс покорно взглянул на нее:
— А, ты его узнала? Ну что ты хочешь? Это, что называется, издержки профессии. Я создаю сюжеты по роду занятий. За день столько всего сочиняю и с таким увлечением, что иногда к вечеру запутываюсь в лабиринте своих собственных фантазий. Да, это Фредерик Дуглас, я купил этот портрет на уличной ярмарке в Нью-Йорке. Но тот, кто притащил сюда это кресло, в котором ты сейчас сидишь, на самом деле был одним из моих прадедов, или, вернее, дедом моего приемного отца. Не считая портрета, история, которую я тебе рассказал, подлинная. По крайней мере, насколько мне помнится. Я знаю, что иногда у меня бывают фальшивые воспоминания, — у всех бывают, не так ли? — психологи это исследовали, но, думаю, это — подлинное.
— Верю. Зато твой друг, господин Жузе Бухман, — чистая выдумка, ведь так? ты его выдумал…
Феликс бурно запротестовал. Да нет же, с какой стати! мол, скажи ему об этом кто-то другой, он мог бы и обидеться, даже очень обидеться, хотя, если подумать, такое предположение следовало бы воспринимать как комплимент, поскольку только сама реальность способна породить столь невероятную фигуру, как Жузе Бухман:
— Когда я слышу о чем-то действительно невероятном, сразу верю. Жузе Бухман невозможен, не так ли? Мы оба так считаем, значит, он настоящий.
Анжела Лусия ценит парадоксы. Она рассмеялась. Феликс воспользовался этим, чтобы сменить тему:
— Уж коли речь зашла о семейных историях, знаешь, ты ведь никогда не рассказывала мне своей? Мне практически ничего о тебе неизвестно…
Она пожала плечами. Можно было бы изложить ее биографию, сказала она, всего в пяти строчках. Родилась в Луанде. Выросла в Луанде. Однажды решила выехать из страны и путешествовать. Много ездила, постоянно фотографировала и, наконец, вернулась. Ей хотелось бы и дальше путешествовать и фотографировать. Это то, что она умеет делать. В ее жизни не было ничего интересного, разве что два-три интересных человека, встреченных ею на жизненном пути. Феликс не отставал. Она единственная дочь или, наоборот, выросла в окружении братьев и сестер? А родители, чем они занимались? Анжела выглядела недовольной. Она встала. Снова села. Она была единственным ребенком в течение четырех лет. Потом появились две сестры и брат. Отец был архитектором, мать — стюардессой. Отец не был алкоголиком, даже не брал в рот спиртного, и никогда не приставал к ней в сексуальном плане. Родители любили друг друга; по воскресеньям отец неизменно преподносил матери цветы, а она в ответ сочиняла ему стихи. Даже в самые трудные годы — она родилась в семьдесят седьмом, дитя сурового времени, — они ни в чем не испытывали недостатка. У нее было простое и счастливое детство. Иными словами, ее жизнь не тянет на роман, еще меньше — на современный роман. В наши дни невозможно написать роман, даже рассказ, в котором главную героиню не изнасиловал бы пьяница отец. Ее единственный талант в детстве, продолжала она, заключался в рисовании радуги. В детстве она только тем и занималась, что рисовала радугу. Однажды, когда ей исполнилось двенадцать лет, отец подарил ей фотоаппарат, простенькую мыльницу, и она перестала рисовать радугу. Начала ее фотографировать. Вздохнула:
— Так и фотографирую до сих пор.
Феликс познакомился с Анжелой Лусией на открытии выставки живописи. Думаю — хотя это всего лишь предположение, — что он влюбился в нее, как только они перекинулись парой слов, поскольку вся жизнь готовила его к тому, чтобы капитулировать перед первой женщиной, которая при виде его в ужасе не отшатнется. Когда я говорю «отшатнется», поймите правильно, это не следует понимать буквально. Знакомясь с Феликсом, некоторые женщины действительно отшатываются: делают короткий шаг назад, одновременно протягивая ему руку. Но большинство отшатываются в душе, то есть протягивают ему руку (или подставляют лицо), говорят «очень приятно», а вслед за этим отводят взгляд и бросают какое-нибудь вялое замечание относительно погоды. Анжела Лусия подставила ему лицо, он поцеловал ее, она поцеловала его, а потом сказала:
— Впервые целую альбиноса.
Когда Феликс объяснил ей, чем занимается — «специалист по генеалогии», — он всегда так говорит, представляясь новым людям, она тут же проявила интерес:
— Серьезно?! Вы первый специалист по генеалогии, которого я знаю.
Они вместе вышли с выставки и продолжили разговор на террасе бара, под звездами, напротив черных вод залива. В тот вечер, рассказал мне Феликс, говорил только он. Анжела Лусия наделена редким талантом: она обладает способностью поддерживать разговор, почти не участвуя в нем. Затем мой друг вернулся домой и сказал мне:
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
«Литературный гид»: «Скиталица по себе самой…», посвященный аргентинской поэтессе Алехандре Писарник (1936–1972). «Пытка как способ существования и способ письма», — так характеризует образ жизни и творчества Алехандры Писарник филолог Борис Дубин в заметке «Приближение к ускользающей тени». Подборку стихотворений А. Писарник перевел с испанского Павел Грушко, его же — вступление к стихам. Раздел «Из записных книжек» в переводе Натальи Ванханен.АЛЕХАНДРА ПИСАРНИК (1936–1972, Alejandra Pizarnik наст. имя Флора Пожарник), творчество которой представлено в рубрике Литературный гид — аргентинский поэт, прозаик, переводчик.
Февральский номер «ИЛ» открывают дневники классика английской литературы XX века Ивлина Во (1903–1966). «Начинает Во вести дневник, — пишет во вступительной статье переводчик Александр Ливергант, — …с младших классов школы, и ведет его… порой со значительными перерывами почти до самой смерти. Мы же приводим фрагменты из его „Дневников“ до начала Второй мировой войны». Вероятно, читатели, знакомые со складом ума и слогом Ивлина Во, узнают льва по когтям и в беглых дневниковых записях:«…валлийцы настолько хорошо воспитаны, что на вопрос: „Эта дорога на Лльянддулас?“ — всегда отвечают утвердительно»; или:«У леди Н.