Продавец приключений - [6]

— Есть срочное дело, понимаешь? Ты ещё не представляешь, какое грандиозное дело!

— Да вот нашёл на чердаке старый велосипед, а поломанную мясорубку на всякий случай прибрал ещё прошлой осенью, — пояснил паренёк, заглядывая в нутро будущего комбайна.

— Очнись, дружище! Я же говорю: дело есть одно, ну прямо гигантское! Да выключи свой паяльник, в конце концов! Дело первейшей важности. Знаешь что, собери ракету, а? Небольшой звездолетик. Соберёшь? Ради Петеньки!

Эдик поднял паяльник, точно жезл, и сказал, уже что-то соображая:

— Звездолёт? Тебе какого класса?

— Ну… мне бы самый большой.

— Тащи материал! Если что-нибудь осталось из твоих игрушек.

— Старый паровоз пойдёт? Кукушка?

— Пойдёт! Хорошо бы ещё стенные часы с громким боем фирмы Буре, — проговорил Эдик. — Спроси у своего прадедушки, — и вновь углубился в работу.

Уже к вечеру энергичный Саня принёс всё необходимое. А на другой день прибежал к Эдику прямо с завода и отныне каждый вечер сидел, примостившись у краешка стола, и благоговейно следил за каждым движением своего приятеля. И наконец настал час, когда Эдик откинулся с отвёрткой в руках на спинку стула и сказал:

— Готово! Можешь забирать! — и повёл отвёрткой, отыскивая, что бы ещё можно было такое подвинтить.

Саня едва не заплакал от разочарования. Звездолёт едва доходил ему до подбородка.

— Что же ты натворил? Здесь едва поместится кошка, а не то что трое взрослых людей. Как же я теперь посмотрю в глаза Петеньке и Аскольду Витальевичу? — горестно сказал Саня.

— Маловат, что ли? — спокойно спросил конструктор. — Ну, это беда поправимая. Мы его вырастим, и всего-то забот! Бери звездолёт — и айда на пустырь.

По дороге Эдик заглянул в сарай, прихватил лопату и небольшой мешочек.

— Копай грядку, — сказал он на пустыре. Потом он высыпал в ямку из мешочка порошок, оказавшийся минеральным удобрением.

— Сажай звездолёт.

И когда недоумевающий Саня посадил звездолёт, сказал:

— Ну вот, а теперь поутру поливай и окучивай.

— Да что толку? — возразил Саня уныло. — Это же не огуречная рассада. Всем известно, что железные вещи не растут, сколько их ни удобряй и ни окучивай.

— А кто-нибудь проверял это на опыте? — спросил Эдик сердясь.

— Пока ещё никто. Мы первые, — вынужден был признать Саня.

— Вот видишь, ещё никто не проверял, а ты уже сомневаешься, — промолвил Эдик с упрёком.

ГЛАВА 2, из которой становится ясно, как обычно делают гениальные открытия

— Ну вот видишь, всё вышло просто, — пробормотал Эдик, роясь в карманах и гремя чем-то металлическим. — Только берись всегда за то, что люди считают абсурдным. Возьми и проверь. Наверняка получишь новое открытие.

— Ну, теперь-то мне всё понятно, — ответил Саня и, задрав голову, посмотрел на верхушку звездолёта.

Свежий, ещё не сорванный, звездолёт сиял на солнце своими глянцевитыми боками, точно гигантский баклажан.

— Сбегаю кликну экипаж и командира, — сообщил Саня, еле отрываясь от величественного зрелища.

Он понёсся через пустырь, ничего не замечая. А тем временем из-за старого, полусгнившего сарая высунулась голова смуглого незнакомца. Незнакомец удивлённо поднял брови, потом, видимо, понял всё и усмехнулся загадочно.

ГЛАВА 3, с которой, собственно говоря, всё и начинается

Бывший астронавт пересёк двор, залитый асфальтом, обогнул гараж и очутился на задворках автобазы. Здесь, посреди автомобильного хлама, на поваленном телеграфном столбе сидел старый робот и грел на солнышке свои металлические суставы.

Увидев Аскольда Витальевича, робот начал подниматься — медленно, с жалобным скрежетом.

— Сиди, сиди, Кузьма, — сказал астронавт, опускаясь рядышком. — Значит, скрипишь, старина?

— Скриплю, — вздохнул Кузьма, устраиваясь поудобнее.

— М-да, — произнёс Аскольд Витальевич со вздохом. — А ведь бывало-то… Вот, к примеру, на Венере… Забыл небось? Не скажи ты тамошним львам, будто бы я тоже робот, съели бы, черти, в два счёта… — И грустное лицо бывшего астронавта засветилось.

— Как же, как же, помню, Витальич. Ты был тогда совсем молоденьким. Так и лез на рожон сам, — задушевно сказал Кузьма, и сквозь ржавчину на его металлической физиономии тоже пробился свет приятных воспоминаний.

— Зелёный был ещё. Боялся, что так и не дождусь первого приключения. Пришлось тебе понянчиться со мной… А теперь ржавеешь, поди, без дела?

— Ржавею, Витальич, ржавею, — сокрушённо признался Кузьма. — Вот тут и побираюсь. Кто капнет маслишка машинного, кто болтик даст, кто гаечку… Тем вот и существую. Даже стыдно перед людьми. Уж хоть бы расплавился где на белом карлике. Или аннигилировал, скажем. И то какой-то почёт; Теперь же пропадёшь без эксплуатации, пока не сволокут в утиль те же пионеры. Вместе со старыми вёдрами.

— Потерпи, Кузьма, нас ещё рано в утиль. Мы ещё полетаем, — сказал астронавт, хотя и сам не верил себе.

Ему хотелось подбодрить старого соратника, он похлопал его по спине, и полое нутро Кузьмы. ответило ровным гулом.

— Это правда, командир? Мы в самом деле ещё полетаем? — наивно спросил Кузьма.

— Разумеется. Есть у меня на примете одно интересненькое приключение, — сказал астронавт, сгорая от стыда — оттого что приходилось лгать, хотя и в добрых целях.