Продавцы грёз. Том второй - [11]

Но эти проклятые пародии на нормальные хозяйственные постройки словно никогда не посещались человеком. Казалось, что здесь не живет ни крыс, ни кошек, ни собак. Ни одного перебравшего с выпивкой ублюдка не выгнала на улицу жена. Ни один бродяга не попытался найти здесь укрытие. Два Ножа крался в полной тишине, и ничто подозрительное не попадалось ему на глаза. По крайней мере, от паники действительно не осталось и следа. Засиделся он в тепле, засиделся…

Наконец, Представитель четвертого клана добрался до тела… Да, Заана. На этот раз, очевидно, у противника не было времени на то, чтобы изувечить труп: парню без всяких ухищрений вскрыли глотку от уха до уха. Причем, судя по крохотной лужице крови, не здесь. Сюда телохранителя притащили уже мертвым и усадили на самой дороге, будто бы…

Специально.

Стоило этой мысли пронестись в голове Два Ножа, как рядом раздался выстрел. Голова Заана дернулась, тело начало сползать в сторону. Затылок пробороздил по неошкуренным доскам, оставляя за собой широкую полосу из крови и мозга.

Пуля угодила мертвецу прямо в левый глаз. Совершенно ясно — тело Заана было именно приманкой. Возможно даже, убийца посадил его на дороге у Два Ножа намеренно.

Но почему тогда не стал стрелять в Представителя?

Это абсолютно очевидно. Убийца решил поиграть с ним, чувствуя полное свое превосходство.

Если прибавить к этому факту увечья, нанесенные Креви, становится ясно, кто противостоит людям четвертого клана.

Два Ножа нужно было уходить с линии огня. Прятаться. Бежать в панике. Но он продолжил стоять рядом с трупом своего человека и вглядываться в темноту.

Можно было сколько угодно думать и рассуждать о смерти Нестола и возрождении Два Ножа. Но именно сейчас он окончательно вспомнил, кто он такой. Сейчас, когда его жизнь, как и в старые времена, не стоит и ломаного гроша. Именно сейчас страх стал подвластен его разуму, превратился в инструмент для выживания.

— Корвел, мать твою, выходи, и поиграем по правилам! — рявкнул он в темноту. — Иди ко мне, гребаный ты больной старик!

Ответом ему был второй выстрел, прошедший у него над правым ухом.

— Я не боюсь тебя!

Третий выстрел выбил фонтанчик земли у ног Представителя четвертого клана, но тот даже не моргнул. Он сплюнул в сторону и склонился над телом Заана. Взгромоздив его себе на плечо, Два Ножа спокойно двинулся вдоль построек.

Корвел больше не стрелял.

Дверь в квартиру оказалась закрытой. Два Ножа стукнул три раза, потом еще два. Немедленно заскрипел засов. Фактически сбросив тело брата Хаасу на руки, Представитель четвертого клана ввалился в помещение. Засов закрыл сам, несмотря на трясущиеся от прилива адреналина руки. Уселся на пол, угрюмо глядя на то, как его помощник укладывает труп на один из лежаков.

— Мне жаль, — сказал он.

— Я знаю, Два Ножа, — глухо ответил Хаас. — И я благодарен тебе за то, что принес его тело.

— Я должен был сделать это.

— Два Ножа — да, но не Нестол.

Представитель четвертого клана горько усмехнулся.

— Ты тоже почувствовал, что я сам не свой?

— Чувствовал все эти годы.

Последний оставшийся в живых телохранитель укрыл тело брата одеялом и уселся напротив всего господина.

— Я потерял двоих людей, даже не вступив в бой, — медленно проговорил Два Ножа. — Противник, очевидно, умеет либо обманывать наши чувства, либо прячется так, как не может ни один человек. Впрочем, он и не человек вовсе. Я в дерьмовой форме, и ты, дружище, тоже. Полчаса назад ты показал себя умнее меня, сказав, что мы не в состоянии драться. Тогда я не прислушался, и зря. Поэтому сейчас решать тебе. Мы либо пытаемся смыться отсюда в полдень, надеясь, что психопат Корвел нас не выследит или отпустит по какой-то своей прихоти. Либо ждем вечера и вступаем с ним в бой. При любом из этих вариантов мы, скорее всего, умрем в ближайшие сутки.

Хаас не думал ни секунды.

— Предпочту получить пулю в лицо, а не в спину.

— На том и порешили. А теперь давай поспим, завтра нам придется очень тяжело.

Глава сорок первая

Ночью Два Ножа сломал забор, и утром дети это заметили. Произошедшие в дальнейшем события можно было описать одним словом.

Кошмар.

Дети постарше попытались залатать дыры, которые ночью проделал Два Ножа, но не успели. Толпа — человек, должно быть, тридцать — отощавших обитателей белого домика ворвалась к изгоям, и началась бойня. Вооруженные всего лишь трухлявыми палками и камнями, они по трое-четверо набрасывались на противника, пытаясь свалить его на землю. Если это удавалось, изгой был обречен. Его били палками и кулаками, кусали, царапали, пинали, пытались выдавить глаза, драли за волосы.

Обитатели домика тоже несли потери: пара упала еще на подходах к ограде, сраженные меткими бросками камней, не меньше полудюжины были убиты внутри ограды. У обороняющихся тоже были палки, скорее даже дубины, и, конечно, ножи. Одна из нападающих — девочка лет восьми — с диким воем пыталась доползти до домика, оставляя на ярко-зеленой траве кровавый след. Ее пырнули в живот и дважды в бедро. Она была обречена, но все еще пыталась цепляться за жизнь — единственное, что она когда-либо имела.

Сад наполняли крики боли, плачь и стоны раненых. Полные ярости вопли и визг дерущихся. Обреченные завывания умирающих.